была. Видела и Вас, и отца. Только сделала вывод: что не нужна я ни Вам, ни ему. Это ни я Вас забыла, это вы меня вычеркнули из своей жизни. Я многое помню и не понимаю: почему нельзя было просто оставаться хорошими знакомыми, если не друзьями? Я помню наши занятия в бассейне и катке. Вы же гордились мной. Дедушка мне всегда говорит: – «Вика, не живи прошлым, прощай обиды и расставайся с теми, кто тебе лжет. Солгав однажды, солгут и вновь».
– Ты часто с ним видишься?
– В один из выходных в неделю у меня нет смен, и я еду к нему.
– Как же ты выдерживаешь такие нагрузки?
– У меня нет выбора. Отдыхайте. Дверь я захлопну. До завтра.
На следующий день Виктория звонила в дверь бабушки без всякого волнения. Она сама предоставила право выбора бабушке: поддерживать с ней отношения или оставаться на прежней позиции.
– Добрый день, – снимая верхнюю одежду и надевая бахилы, говорила она. – Как себя чувствуете? Что с настроением? – вытирая руки, спрашивала она. – Не хотите разговаривать, я не настаиваю, можно и помолчать. – Она готовила уколы, и обе молчали. – Софья Павловна, если вам неприятно меня видеть, я найду себе замену, – говорила она, делая инъекцию. – Я оставлю Вам номер телефона, захотите, позвоните. Но завтра, я приеду рано, а часов в десять, мы поедем с вами навестить Павла Игнатьевича. Согласны?
– Я буду ждать, – ответила Карпова, едва сдерживая слезы.
Вика купила цветы, приехала к дому Софьи Павловны и вызвала такси. Вдвоем они посетили кладбище. Убрав опавшую листву с деревьев и вытерев недавно поставленный памятник, они возложили цветы. Оставив бабушку одну, Вика отнесла мусор в ближайший контейнер. «Дедушка, у нас все хорошо. Живем дружно. Ты не беспокойся, все наладится».
– Спасибо, Вика. Ты на обед останешься?
– Нет. Я сумела отпроситься на четыре часа. У меня суточная смена сегодня. Я приеду в понедельник. Завтра я должна ехать к дедушке в поселок.
– Тогда до понедельника. До свидания, – сказала Софья Павловна, выходя из такси. – А ты зачем выходишь?
– Я на маршрутке доберусь, так дешевле. Всего доброго.
« Старая, упрямая, безголовая ослица, – ругала себя Софья Павловна. – Живешь, как у Христа за пазухой, а за такси, за цветы внучка платит. Разве это не самодурство? Знаешь, что девчонке деньги не с неба сыпятся. Сын в жене души не чаял, а меня ревность душила. Катерину во всем обвиняла, а она меня семь лет терпела. Это же я к их разводу руку приложила, и чего я добилась? Сын за океаном, сноха в могиле, а внучка рядом, но далеко. Почему я не согласилась с Пашей и не позвала ее в дом? Почему я, глупая старуха, оттолкнула девочку тогда, когда была ей нужна? Это не Катерина виновата во всем, а я. Это моя ревность разрушила жизнь сына и Вики. А чтобы было не так больно за свою подлость, я и искала виноватых. Я даже себя сумела убедить в этом. Мне скоро шестьдесят пять лет. Для кого и чего я живу? Надо налаживать отношения с Викой. Это нужно ни ей, это, скорее, нужно мне.
Глава 4
Новый