Грозного к опричнине. Попав в окружение царя, Бомелий вошел во вкус придворной жизни: плел замысловатые интриги, оговаривал и отравлял бояр и участвовал в казнях, пока сам не попался на переписке с врагами. Вскоре Передельскому стало понятно, что эту грядку уже окучили до него. Но он не привык пасовать перед трудностями и вознамерился было заняться Царицыном, которому приписывали темное прошлое и подозрительное настоящее. До правления императрицы Екатерины это место именовалось Черной Грязью, и было заселено мигрантами из Румынии, или, как тогда ее называли, Валахии. Если верить легенде, попавшейся недавно Передельскому на глаза, то двухсотлетнее запустение Царицына было связано именно с происками одного валашского колдуна. Дело в том, что первоначально Екатерина поручила обустраивать парк архитектору Василию Баженову. Однако когда в будущем парке появились первые постройки, императрица повелела зодчему уничтожить свое творение. От обиды Баженов якобы обратился к валаху, на которого ему люди указали, и тот взялся сотворить в Царицыне «место пусто». Как известно, Большой дворец, выстроенный спустя некоторое время конкурентом Баженова, Матвеем Казаковым, постигла печальная участь: он сгинул в весьма подозрительном пожаре. В народе мгновенно пронесся слух, что проклятие валаха сработало. С тех пор, до самого строительства нового комплекса, место это считалось нечистым. Народишку там пропало немерено. И если бы не внезапное возрождение Царицына в виде попсового туристического объекта, Передельский обязательно замутил бы на эту тему что-нибудь драматическое.
Но с заброшенной каменоломней все должно было сложиться как надо. Со вчерашнего дня, с того момента, как пронырливому спецкору удалось сфотографировать в Ленинке схему Вукола Ундольского и наложить ее потом на фотографию местности со спутника, услужливо выданную ГУГЛом, сомнений у него не осталось. И теперь все внутри у него клокотало от нетерпения. Нужная точка была помечена на карте, а на месте требовалось отмотать тысячу локтей веревки от входа и найти в недрах древней каменоломни тайную метку в виде звезды. Но бывают находки, чреватые разрушением привычного мира.
После вонючей электрички, набитой хмурыми подмосковными обывателями, Передельский шел, утопая по колено в снегу, и глубоко дышал полной грудью, сличая местность с изученными накануне материалами. В далеком прошлом здесь находилось село Колычево, получившее в конце XVIII века ненадолго статус города и название Никитск. Административная фортуна этих мест менялась: статус то жаловали, то отбирали вновь, но назначение по-прежнему отображалось в символах: на гербе Никитска изображены были в желтом поле три белых камня. Никитские пещеры до конца не были исследованы спелеологами, но не по причине их непроходимости, а вследствие отсутствия средств и интереса.
Передельский по жизни страдал деревнефобией. С тех самых пор, как, испив мятного квасу в Тамбовской губернии, услышал от гостеприимных хозяев:
– Квас