не различаются ли школьные программы на Украине и в Москве и не окажется ли Коля отстающим. Одним словом, всячески изображала заботливую и любящую мать. Через неделю все кончилось, и Коля даже в свои двенадцать лет понял, что самое главное для матери – это она сама, ее удобства и ее собственные желания. Была бы ее воля, она бы развелась и со вторым мужем, а с Ирочкой поступила бы так же, как поступила в свое время с Колей. Но при разводе пришлось бы разменивать квартиру, а этого ей не хотелось – уж больно она была большая, да еще в самом центре Москвы. Все знакомые от зависти с ума посходили.
Зато с Олегом Петровичем, мужем матери, отношения у Коли сложились очень хорошие. Олегу было совестно за поведение жены, и он изо всех сил старался искупить ее вину: проводил с детьми много времени, водил их в цирк и в зоопарк, Ирочке покупал куклы, с Колей занимался спортом. А через три года погиб. Только тогда Коля и узнал, что Олег Петрович работал в Комитете государственной безопасности.
Вера Григорьевна горевала недолго, в конце концов все получилось так, как она хотела: квартира осталась ей, пенсию на Ирочку она получала солидную, а главное – теперь никто больше не упрекает ее в том, что она плохая мать и не заботится о своих детях. Коле шел шестнадцатый год, и он остро ощущал, что мешает матери, путается под ногами, занимает целую комнату, да вдобавок быстро растет и потому много ест и ему постоянно требуется новая одежда и обувь. Ирочку Вера Григорьевна отдала в школу-интернат для детей сотрудников МИДа. К МИДу она никакого отношения не имела, но на работе покойного мужа похлопотали, и отныне Ира постоянно находилась в этом интернате среди детей, родители которых уехали в длительную загранкомандировку, и домой являлась только на выходные.
Николай старался как можно меньше бывать дома, радостно принимал приглашения школьных приятелей пойти к ним в гости или поехать на дачу, записался во все мыслимые и немыслимые кружки и секции, чтобы было чем себя занять вне дома, а не болтаться по улице: страх перед бездельем был накрепко привит все той же мудрой бабушкой, вырастившей его. Закончив десять классов, Коля Саприн, кроме серебряной медали, имел первый разряд по легкой атлетике, знал очень прилично английский язык и чуть хуже – немецкий, играл на электрогитаре и ударных и умел массу других нужных и полезных вещей. А на вопрос, кем он хочет быть, отвечал не задумываясь: «Хочу работать в КГБ, как Олег». И дело здесь было не в романтике, а в том, что покойного мужа матери он по-настоящему полюбил, очень к нему привязался и хотел стать похожим на него.
И снова помогли бывшие сослуживцы Олега Петровича. Николай поступил в Высшую школу КГБ и через четыре года надел лейтенантские погоны с новенькими сверкающими звездочками. Карьера его продвигалась вполне успешно, пока не грянул путч 1991 года. Под сокращение он не попал, считался молодым и перспективным, имел за плечами несколько удачно проведенных операций за рубежом, но с новым руководством Николай сработаться не сумел, и его «вежливо