.

его, прижалась обнаженным телом. Ивлев чувствовал, какой от нее сейчас исходит жар.

      – Наташка… Да, да. Нам нужны сын и дочь, – задыхаясь, шептал он, лаская ее дрожащее тело. Ему казалось, что все вокруг качается, плавает как в колыбели, потеряв формы и очертания. Все было залито красивым неестественным зеленым светом. Он ясно ощущал только себя и ее, свою Наташу.

      В лучах утреннего солнца два обнаженных тела стали неотъемлемой частичкой огромного мира, в котором все имеет свое место. Той частичкой, без которой этот мир просто не может существовать.

      В понедельник капитан Ивлев явился на работу посвежевший, в прекрасном настроении. В дежурке он увидел Квасова. Помятое лицо лейтенанта подтвердило догадку Ивлева о бурно проведенных выходных, конечно же, с женщинами и обильным застольем.

      Теперь лейтенант мучился. Он сидел за столом рядом с дежурным офицером и безо всякой нужды просматривал сводку преступлений за выходные дни, хотя это совершенно не входило в круг его обязанностей. Но надо было чем-то заняться, чтобы отвлечься от нехороших воспоминаний и хоть как-то развеяться.

      Увидев улыбающегося Ивлева, он отодвинул бумаги в сторону и с интересом уставился на заместителя начальника по оперативной работе. Самому Квасову сейчас было не до улыбок.

      – На природе надо больше бывать, Игорек. Только единение с природой дает гармонию. На природе, – сказал Ивлев, забрал журнал со сводками и пошел в свой кабинет.

      – Видал? – сказал Квасов дежурному офицеру, кивнув вдогонку Ивлеву. – На природу с женой выезжает. А тут в театр некогда сходить. В музее последний раз был три года назад, – проговорил Квасов с обидой, как будто в этом был виноват не он, а кто-то другой.

      – Наш капитан – серьезный мужик, – заметил дежурный, хватаясь за трубку и отвечая: – Дежурный слушает.