И потом, я не боюсь, что меня выгонят.
– Совсем не боитесь? – вздернул брови Мельник. – Уверены в своей незаменимости?
– Не в этом дело. Пока я работала у Гордеева, мысль об уходе вызывала у меня ужас. И я действительно боялась сделать что-нибудь не так, нарушить какую-нибудь инструкцию и оказаться уволенной. А теперь мне все равно. Поймите меня правильно, Владимир Борисович. Я не хочу вас обидеть, но мне безразлично, у какого начальника работать, если этот начальник не Гордеев. Поэтому я и вас не боюсь. Не сработаемся – уйду.
– К Заточному? Или в ваших запасниках есть еще какие-нибудь генералы?
Вот это уже был удар ниже пояса. Сидел тут, понимаешь ли, глазки строил, коленками прижимался, про мужа расспрашивал, делал вид, что ничего о Насте не знает, а сам, оказывается, неплохо подготовился, справочки навел и даже сплетен подсобрал с миру по нитке.
Настя попыталась собраться с мыслями, чтобы ответить правильно и при этом не сказать глупую дерзость, но в этот момент из комнаты прибежала жена Гордеева Надежда Андреевна.
– Господи, я с Мишенькой заболталась, совсем про мясо забыла!
– Ничего, Надежда Андреевна, – весело отозвался Мельник, – мы с Анастасией Павловной его старательно караулили и момент не упустили.
Он отошел от рабочего стола и сделал картинный жест рукой в сторону большого прямоугольного блюда, на котором были аккуратно выложены ровные одинаковые куски мяса.
– Все, дорогая хозяйка, можно подавать.
Надежда Андреевна подхватила блюдо и понесла его в комнату. Настя юркнула за ней следом, радуясь, что удалось естественным путем свернуть разговор, который вдруг принял такой неприятный оборот. Последним в комнату вернулся Барин и сразу включился в разговор с Гордеевым. До конца вечера он больше не заговаривал с Настей и даже не смотрел на нее. И она не знала, радоваться ей этому обстоятельству или насторожиться.
Глава 2
Никита лежал на диване, отвернувшись к стене и подтянув колени к груди. Его мучители давно уже ушли, беззлобно ткнув Никиту на прощание пару раз кулаками. Все тело болело, было трудно дышать, прикушенный язык все еще кровоточил, и от этого во рту был неприятный металлический привкус.
Записали его признание на диктофон и на видео – и ушли. Кто они? Зачем приходили? Зачем им его признание?
Первая мысль была, конечно, о том, что они все-таки из ментовки. Но, поразмышляв немного, Никита пришел к выводу, что это не так. Если менты в принципе могут вот так вломиться в квартиру и выколотить из тебя признание, то почему они сделали это сейчас, а не полтора года назад? Сейчас-то все это уже потеряло актуальность. Про того мужика, которого он замочил на Павелецком, уже и забыли все давным-давно. Сегодня даже про убийства всяких там звезд и крупных политиков дольше двух месяцев не помнят. А уж если это «шестерка» из мафиозной группировки, так кому он на хрен нужен через полтора-то года?
Поэтому вторая мысль, пришедшая в голову Никите Мамонтову, показалась ему