класса, упадок традиционных форм классовой борьбы. XX век доказал поразительную жизнеспособность и пластичность капитализма, но значительная часть западных интеллектуалов, особенно в первой половине века, верила в то, что дни капиталистического общества сочтены, что ему на смену исторически неизбежно грядет социализм.
На стиль западного мышления в XX веке сильнее всего повлиял провозглашенный Марксом отказ от абстрактных схем человека, общества, жизни, установка на максимально подробное, конкретное рассмотрение каждого индивидуального случая, – иными словами, его борьба с любыми философскими абстракциями. И, кроме того, Марксово положение о том, что единственным значимым критерием вещей и оценок является практика. Его блестящая попытка обойти одновременно материализм и идеализм продемонстрировала возможность совершенно нетрадиционных подходов к философии. Особенно важной для литературы оказалась Марксова теория отчуждения, объясняющая нивелировку личности при капитализме нарушением естественной трудовой последовательности. Организация капиталистического производства такова, что производитель лишается возможности распоряжаться продуктом своего труда, труд обессмысливается, и состояние отчуждения проникает из сферы производственных отношений во все прочие сферы деятельности человека, отравляя их той же принципиальной неудовлетворенностью. Виднейшие продолжатели Маркса в XX веке – Георг Лукач, Антонио Грамши и Луи Альтюссер – творчески развили его учение в той части, которая касается духовной жизни человека и общества.
Подчеркнем принципиальную разницу дискурса Фридриха Ницше (1844 – 1900) с дискурсом Маркса. Дело не только в том, что Маркс – коммунист, а Ницше – ученик романтика Шопенгауэра, провозглашающий с гордостью свой духовный аристократизм, свое отличие от стадного большинства. Дело не только в том, что Маркс всю жизнь рационально, научно обосновывал свои ранние прозрения, а Ницше – артистичен, иррационален и изменчив от книги к книге. Маркс создал последнюю в истории философии всеобъемлющую систему в духе Гегеля, всеобъясняющую, универсальную, он тем самым исходит из просветительских корней. Напротив, у Ницше нет системности, потому что его концепция жизни не признает за жизнью никакого высшего, трансцендентного значения. Жизнь у него самодостаточна, случайна, это только физический процесс, а следовательно, все попытки человека придать жизни какое-то сверхзначение, тотальный смысл заведомо неверны. Ницше, таким образом, выступает первым истинным ниспровергателем просветительской традиции. Но при всей бросающейся в глаза разнице дискурсов Маркса и Ницше, пафос у них один – освобождение личности.
Самое поразительное в философии Ницше – энергия отрицания и самопреодоления. Она не сводима к набору положений, которые следует понять, прокомментировать, сопоставить с положениями других философов, наконец, использовать. Это философия, которая подвергает пересмотру