била освобожденная кровь. Потом колени подогнулись, и оно рухнуло наземь, точно дерево под топором дровосека. Потоки крови хлынули на мостовую, и Эдвард, держа окровавленный меч на отлете, отступил назад.
Толпа панически отшатнулась. Истошно заголосили женщины, завизжали и заплакали дети. Поднялся невообразимый шум. Человеческое месиво стронулось с места, заволновалось. Все жаждали поближе рассмотреть место действия и в то же время опасались коснуться экзекутора или его жертвы.
Всего этого Айк уже не видел. Темнота надвинулась на него со всех сторон, и сознание угасло так быстро, будто кто-то задул свечу.
Прохладная вода. Яркие сполохи света на каменном дне.
Дышать было совсем нечем, и Айка охватила паника, примитивная и темная – основа жизни. Из последних сил он дернулся, и был вынут из воды за шкирку, как кутенок.
– Очухался вроде, – пробасил грубый голос.
Айк кое-как поднялся на дрожащие ноги и, растолкав небольшую толпу любопытных, бросился прочь.
Впоследствии он с трудом мог вспомнить, как выбрался из города. Обратный путь слился в один непрерывный кошмар – невыносимая духота, бьющий по ушам шум и мучительное желание лечь и уснуть.
По счастливой случайности, Айк сразу же попал на ту улицу, по которой пришел на площадь. Самая широкая в городе, она вела прямо к воротам. Начни Айк плутать по проулкам – и одному Всемогущему известно, что бы тогда случилось.
Он шел, как во сне. Одна мысль вела его – домой, скорее домой. К Эйвору, к сестрам, пусть они и надоедали ему порой. Сейчас, из глубины этого ужасного места, дом казался чем-то светлым и прекрасным. Спасительной гаванью.
Надо вернуться туда и обо всем забыть. Пусть дни идут своим чередом, как прежде. Он будет копать огород, доить коз, читать книги, болтать с Джори. «Вернуться, помоги мне вернуться!», бессознательно шептал Айк пересохшими губами. Несмотря на жару, его била дрожь; сердце прыгало, как обезумевшая белка.
Он шел и каждую минуту думал, что вот-вот упадет, но каким-то чудом этого не случалось. Не поверил своим глазам, когда в очередной раз поднял голову и увидел высокий проем городских ворот. Миновал их и с огромным облегчением прислонился к нагретой солнцем стене.
Свежий ветер полей охладил пылающее лицо Айка и избавил от отвратительного запаха, вьевшегося в тело.
Он жадно глотал воздух. Сознание стало каким-то неустойчивым – то возвращалось, то снова грозило исчезнуть, как солнце в облачный и ветреный день. Но лес был совсем рядом, и это придавало Айку мужества.
Он оттолкнулся от стены и в последнем отчаянном усилии пересек поле. Когда над головой привычно зашумели кроны деревьев, Айк с огромным облегчением опустился на мягкий мох и растворился в беспамятстве.
Возвращение к реальности было медленным, трудным. Бессознательность сменилась мучительными видениями; очнувшись, Айк не мог и не хотел их вспоминать.
Окончательно привел его в чувство холод. Шел дождь, одежда и волосы Айка промокли насквозь. Вдали перекатывался