пластинки, чтобы другие могли танцевать, веселиться, снимать хорошеньких девочек в платьях в обтяжку. А потом возвращаться к себе домой – в одиночестве, со стопкой дисков под мышкой. Диджей всю жизнь стоит перед дилеммой: он использует чужую музыку, чтобы заставить плясать под нее чужих людей. Он – нечто среднее между Робин Гудом (который грабит, чтобы раздавать) и Сирано де Бержераком (который живет “по доверенности”). Коротко говоря, первейшая профессия нашей эпохи – сводить людей с ума.
Жосс Дюмулен не стал, подобно Марку, губить свою молодость в стенах Института общественных наук. Как только ему исполнилось двадцать, он усвистал в Японию, имея в багаже всего три слагаемых успеха на “Н”: Напор, Наглость и Независимость. Почему именно в Японию? Да потому, что “тусоваться лучше всего в самой богатой стране мира: где бабки – там и веселье!”.
Очень скоро безделье стало профессией Жосса: не прошло и года, как он превратился в талисман японских ночей. Его вечеринки в “Джулиане” имели бешеный успех. Малыш попал в яблочко: жители Токио как раз начали открывать для себя радости капиталистического разложения. Правительство становилось все более коррумпированным, иностранцы – все более многочисленными. Золотая токийская молодежь не успевала прожигать родительские денежки. Да уж: Марк Марронье выбрал не ту дорогу в жизни…
Как-то раз он навестил приятеля в Токио и может засвидетельствовать: стоило Жоссу Дюмулену войти в “Голд”, и все парни, как один, принимались шумно втягивать воздух ноздрями и жевать промокашку. Что до японских барышень, то они, завидев Жосса, прикидывались гейшами. У Марка осталась куча поляроидных снимков, подтверждающих правдивость его слов.
Жосс Дюмулен проживал жизнь за Марка. Он снимал всех девушек, к которым Марк не решался подойти. Принимал все наркотики, которые тот боялся попробовать. Жосс и Марк совсем не похожи: наверное, поэтому они когда-то были так дружны.
Марк пьет только газированные напитки: кока-колу утром, “Гуронсан” – в полдень и водку с содовой – вечером. Он целый день пожирает пузырьки. Ставя на тумбочку стакан “алка-зельцера” (один раз не считается), он вспоминает Токийскую бухту и океан – ах какой Тихий!
Марк думает о той ночи в “Лав энд секс” (последний этаж “Голд”), когда он и еще с десяток приятелей Жосса “употребляли” малышку-китаяночку… прикованную к кровати наручниками. Потом он познакомился с женой Жосса. Впрочем, так проходили почти все вечера в Токио.
Марку не повезло: его родители живы и здоровы. День за днем они проедают его наследство. А Жосса цифровой сэмплер – устройство, изобретенное в середине восьмидесятых, – сделал богатым и знаменитым. Сэмплер позволяет вычленять лучшие куски любого музыкального произведения и “закольцовывать”, создавая, таким образом, новое произведение в танцевальном стиле.
Благодаря этому гениальному изобретению диджеи, бывшие прежде музыкальными роботами, стали полноценными музыкантами. (Вообразите, что было бы, если