О. Г. Егоров

Дневники русских писателей XIX века: исследование


Скачать книгу

1814 гг.), которые представляют своеобразный автобиографический роман воспитания, в сопоставлении с классическим романом воспитания, имели существенный изъян. В «романе» Жуковского отсутствовала часть, которая в классической традиции носила название «Годы странствий» (трилогия о Мейстере Гете, «Зеленый Генрих» Келлера и др.) Содержание этой части обыкновенно составляло описание того, как во время путешествий расширялся горизонт познания героя, как знакомство с жизнью различных народов и культур способствовало окончательному становлению его личности. В дневниках Жуковского, как в «проторомане», нарушается хронологическая последовательность классической схемы, зато соблюдается жизненная логика их автора. «Годы странствий» падают на зрелый период его жизненного пути. Обстоятельства сложились так, что знакомство Жуковского с европейской цивилизацией проходило не в ранние юношеские годы, как у братьев Тургеневых, а ранее у Радищева и Карамзина, а в период, когда он был уже известным автором, главой национальной школы в поэзии.

      Тем не менее дневники 1820–1830-х гг. восполняют недостающую часть его автобиографического эпоса и ярко живописуют процесс художественного, политического и гражданского воспитания их автора. Встретившись с Жуковским в Германии, А.И. Тургенев писал брату Николаю в сентябре 1827 года: «Здесь началось его <Жуковского> европейское образование»[25].

      Дневники 1820–1830-х гг. отличаются от ранних не только содержанием записей, но – главное – принципом отбора материала и способом его фиксации. Расширение культурного горизонта и практическое знакомство с европейской цивилизацией, которая представляла целый мир индивидуальностей, привело к смещению познавательных акцентов. Общие рассуждения о человеке в духе абстрактного гуманизма, свойственные ранним дневникам, сменяются интересом к отдельной личности. «Встреча с человеком по сердцу есть то же, что вдруг открывшийся глазам прекрасный вид с горы на поля, долины и реки. И то и другое удивительно действует на душу, и то и другое пробуждает в ней все хорошее»[26].

      Фрагментарность большинства записей Жуковского в дневниках этих лет свидетельствует о том, что всем своим существом поэт впитывал в себя многообразие духовной культуры Европы, а результаты этого образования в переработанном виде откладывались в сознании поэта. Дневник утратил прежнее значение заместителя невыраженных содержаний. Эти содержания находили выход естественным путем: в многочисленных встречах с деятелями культуры и политики, собратьями по перу, расширившимся кругом знакомых – словом, в свободном общении, не сдерживаемом более искусственными запретами.

      В таком случае возникает вопрос: зачем тогда вообще Жуковскому нужен был дневник, в котором нередко встречаются пространные и обстоятельные записи? К тому же он взял за правило редактировать их, т. е. переписывать с черновика набело.

      Дневник как интимный жанр более всего отвечал субъективности поэта, которая находила выход в лирических излияниях и соответствовала