Салтыковым-Щедриным откровения молодого начальника либерального покроя: «Для того чтобы хорошо вести дела, нужно только всех удовлетворять. А для того чтобы всех удовлетворять, нужно всех очаровать, а для того чтобы всех очаровать, нужно – не то чтобы лгать, а так объясняться, чтобы никто ничего не понимал, а всякий бы облизывался». Кстати, этот блистательный иронический пассаж проливает свет и на технологии современной нам хитроумной политической журналистики, на лукавые пиар-технологии, на универсальные рецепты составления псевдорекламы и т. п.
В расширительном смысле властными полномочиями наделяются и молниеносно распространяющаяся молва, и общественное мнение[11], и господствующая идеология, и правящая бал мода и еще многое другое. Власть старшего над младшим, родителей над детьми, учителя над учениками, начальника над подчиненными, режиссера над актерами, врача над пациентами (см. многочисленные чеховские юмористические рассказы), автора над читателями, исполнителя над слушателями и зрителями… Властный – качественный признак, указывающий на мощную энергию эмоционально-интеллектуальных, психофизических состояний и свойств, на проявления этих свойств, на особенности натуры человека, на черты характера, на поведение, на способы мышления, на методы исследовательской рефлексии и т. д.
У Достоевского властность как существенное свойство личности синонимична сложным представлениям о надменности, «гордой развязности», «самоуверенности», но и «смелой, благородной энергии и какой-то ясной, могучей вере в себя» («Братья Карамазовы». Часть первая. Книга третья. Глава IX).
Парадоксально-текучий и всякий раз абсолютно, с его точки зрения, истинный, согретый высшим нравственным чувством, подход к категории власти предлагал Л.Н. Толстой. Всякая власть, полагал он, «чует, что она существует только благодаря невежеству народа, и потому инстинктивно и верно боится просвещения и ненавидит его. Есть, однако, условия, при которых власть волей-неволей должна делать уступки просвещению; тогда она делает вид, что покровительствует ему, берет его в свои руки и извращает». Настоящая власть, по Толстому, не во внешних проявлениях силы, не в насилии и угнетении, а во внутреннем, духовно-нравственном одолении внешнего гнета. Сокровенная мысль Толстого заключается в том, что любое проявление власти только тогда может быть благодатно, когда согрето любовью к другим.
В традиционном фольклорном и профессионально-литературном миропонимании (в самых разных его вариациях) отчетливо различима оппозиция: власть – народ, власть над народом, власть без народа, народ и власть. Стремление политически и лингвистически преодолеть почти роковое противостояние «народа» и «власти» обнаруживается в амбивалентных словоформах «народовластие», «демократия», «местное самоуправление», «саморегулирование» и др.
Горестно оценивая в начале XXI в. политическую обстановку в России, А.И. Солженицын говорил о «бесконтрольности