кое-кто изъ канониковъ, преподававшихъ въ семинаріи, заходили въ соборный садъ.
– Вашъ сынъ отлично учится, Эстабанъ, – говорили они. – Онъ первый во всемъ, и къ тому же скроменъ и набоженъ, какъ святой. Онъ будетъ утѣшеніемъ вашей старости.
Садовникъ, который все болѣе и болѣе старился и слабѣлъ, качалъ головой. Успѣхи своего сына онъ надѣялся увидѣть только съ высоты небесъ, если бы Господь вознесъ его къ себѣ. Онъ зналъ, что умретъ раньше, чѣмъ его сынъ выйдетъ въ люди. Но это не огорчало его, – останется семья, которая будетъ наслаждаться торжествомъ Габріэля и возблагодаритъ Господа за его милости.
Гуманитарныя науки, богословіе, каноны, – все это Габріэль одолѣвалъ съ необычайной легкостью, которая удивляла его учителей. Въ семинаріи его сравнивали съ отцами церкви, наиболѣе прославившимися раннимъ проявленіемъ своихъ дарованій. Когда онъ кончалъ семинарскій курсъ, всѣ были увѣрены, что архіепископъ дастъ ему каѳедру въ семинаріи еще прежде, чѣмъ онъ начнетъ служить мессы. У него была неутолимая жажда знанія. Библіотека семинаріи стала какъ бы его собственностью. По вечерамъ онъ часто ходилъ въ соборъ, чтобы дополнить свои знанія церковной музыки, бесѣдуя съ регентомъ и органистомъ. Въ классѣ церковнаго краснорѣчія онъ поражалъ профессоровъ и слушателей пламенностью и убѣжденностью своихъ проповѣдей.
– Его призваніе – проповѣдывать, – говорили въ саду. – Въ немъ воскресъ пламенный духъ апостоловъ. Онъ, быть. можетъ, новый святой Бернардъ или Боссюэтъ! Какъ знать, что выйдетъ изъ этого юноши!
Больше всего Габріэль увлекался исторіей собора и архіепископовъ, правившихъ имъ. Въ немъ проснулась наслѣдственная любовь всѣхъ Луна къ этой громддѣ, которая была ихъ вѣчной матерью. Но онъ не обожалъ ее слѣпо, какъ вся его семья. Ему хотѣлось знать, какъ все происходило въ дѣйствительности, хотѣлось провѣрить по книгамъ смутные разсказы отца, походившіе скорѣе на легенды, чѣмъ на историческую правду.
Прежде всего его вниманіе было привлечено хронологіей толедскихъ архіепископовъ, этой цѣпью знаменитыхъ людей, святыхъ, воиновъ писателей, князей, за именами которыхъ стояло число, какъ за именами королей каждой династіи. Было время, когда они были настоящими монархами Испаніи. Готскіе короли со своимъ дворомъ играли чисто декоративную роль; ихъ возводили на престолъ и смѣщали, смотря по надобности. Испанія была теократической республикой, и дѣйствительнымъ главой ея былъ толедскій архіепископъ.
Габріэль раздѣлялъ на группы этотъ нескончаемый списокъ знаменитыхъ прелатовь.
Прежде всего святые, апостолы героической поры христіанства, епископы, которые были такъ же бѣдны, какъ ихъ прихожане? ходили босикомъ, спасались отъ римскихъ преслѣдованій и преклоняли, наконецъ, свою голову передъ палачомъ, съ радостной надеждой, чго они возвеличатъ свое ученіе, жертвуя своею жизнью. Таковы были святой Евгеній, Меланціо, Пелагіо, Патруно и другіе, терявшіеся въ туманѣ старинныхъ преданій.
Затѣмъ