у меня выдался на редкость гнусный вечер после всей этой херни с матерью, на улице охрененная непогода. Я приехал сюда, в это заведение. Я сидел вон там с Карм и детьми. Мы ели, пили, и всем было тут так офигенно, как ни в каком другом заведении. И ты знаешь, что я буду есть здесь, пока не свалюсь от обжорства со стула.
Но иногда в бизнесе случаются несрастухи, меняется игровое поле, или что-то типа того, и ты должен делать то, что должен, пока хер не обвис.
Ага, я слышал там дрочат на аллею с отпечатками рук знаменитостей.
– Знаешь, обычно, когда женятся на сестре босса, за этим следует повышение. Но ты, черт возьми, продолжаешь нас жестоко приживать. Ты обделяешь Бобби, потому что он мой муж.
– Хорош уже!
– В его-то возрасте не быть капитаном.
– Оу, теперь понятно, к чему все эти визитики.
– Он ради тебя из кожи вон лезет, а что получает взамен? Ты только нещадно хохмишь над его весом и игрушечной железной дорогой.
– Обожаю это место, оно мне напоминает паладианские виллы. Я видела такие в Италии.
– Спасибо, иногда я забываю про всю эту роскошь, стыдно как-то, в основном я наверху бываю.
– О, линзовый властелин!
– Вообще-то, мы недавно перешли на ручки. Марка Кросс, новейшие образцы.
– Мне сказали с глазу на глаз.
– А, поэтому ему ручки не достались.
– Нет.
– Он тебя подкалывает, Энтони.
– Охеревшая Дженни заперлась ко мне на работу.
– Ну, это редко бывает.
– Да она там мясом затаривается, у нас там халява. Кстати, повторюсь, если вы хотите жареного мясца или вырезки под заказ, то, пожалуйста, только попросите. Отец нас там оставлял, когда ему надо было выезжать на заказ. Мы шли в подсобку, шмалили сигареты, играли в маму с папой и прочую шнягу. Она была здорово расстроена, сказала, что я придираюсь к ней и ее мужу.
– Что вы такого сказали?
– А это не важно, потому что она права. Я люблю поднасрать ей и ее мужу. А че такого? Я помню, когда они предложили дяде Джуну одевать подгузники, я представил, как Бобби придется ему их менять. Я до сих пор угораю.
Дженис проявляет себя только исключительно как Дженис. Поверьте.
– Помню, как один раз родители оставили ее за старшую.
– Продолжайте.
– Она стояла в коридоре и писала на пленку, как мы деремся с Барб. И потом она меня этой кассетой месяц шантажировала. Запугивала. Заставляла заправлять ей постель, приносить ей всякую дребедень.
– А с Барбарой она себя так же вела?
– Да не в этом дело. Вот я, сколько уже хожу сюда, лет пять наверно, а до вас до сих пор не дошло, что значит записывать на пленку кого-то в моей семье. Неужели до сих пор не доперло?
– А эта тема моя, кофе с цикорием. Он мне его подгонит.
– Да, но есть и плохая новость: он хочет себе десять чашек, а не семь.
– Ты захватил торт с марципанами для Джилл?
– Ты про ту фигню с бассейном?
– Нет, я про обычный торт.