о знаменитыхъ маэстро, получавшихъ отъ парижскихъ и чикагскихъ милліонеровъ цѣлыя состоянія за маленькія картинки, которыхъ, впрочемъ, никто не видалъ. Этотъ родъ искусства немногимъ отличался отъ художества перваго учителя Маріано, несмотря на то, что здѣсь оно носило свѣтскій характеръ, какъ сказалъ бы донъ Рафаэль. И для этого посылали людей учиться въ Римъ!
Вслѣдствіе того, что соотечественники косились на него за рѣзкій характеръ, откровенную манеру выражаться и прямолинейность, не позволявшую ему брать никакихъ заказовъ отъ торговцевъ картинами, Маріано сталъ искать сближенія съ художниками другихъ странъ и скоро пріобрѣлъ популярность среди молодыхъ космополитовъ, основавшихся въ Римѣ.
Энергія и полнота жизни дѣлали его веселымъ и симпатичнымъ собесѣдникомъ, когда онъ являлся въ мастерскія на улицѣ Бабуино или въ кафе на Корсо, гдѣ собирались дружно нобесѣдовать художники разныхъ національностей.
Въ двадцать лѣтъ Маріано былъ крупнымъ дѣтиной атлетическаго сложенія и достойнымъ потомкомъ человѣка, ковавшаго желѣзо съ разсвѣта до поздней ночи въ уголкѣ далекой Испаніи. Одинъ его пріятель, молодой англичанинъ, прочиталъ однажды въ честь его страницу изъ Рескина. «Пластическое искусство носитъ по самому существу своему атлетическій характеръ». Больной человѣкъ, полукалѣка можетъ-быть великимъ поэтомъ или знаменитымъ музыкантомъ, но чтобы быть Микель Анжело или Тиціаномъ, надо обладать не только избранною душою, но и крѣпкимъ тѣломъ. Леонардо да Винчи ломалъ руками подковы; скульпторы эпохи Возрожденія обрабатывали своими титаническами руками огромныя глыбы гранита и вдавливали рѣзецъ въ твердую броизу; великіе художники были часто архитекторами и сдвигали съ мѣста огромныя глыбы… Реновалесъ задумчиво выслушалъ слова великаго англійскаго критика. У него самого была сильная душа въ атлетическомъ тѣлѣ.
Стремленія молодости не увлекали его за предѣлы здороваго опьяненія силою и движеніемъ.
Обиліе моделей въ Римѣ дало ему возможность раздѣть въ своей мастерской одну ciocioara и съ наслажденіемъ нарисовать формы ея обнаженнаго тѣла. Онъ заливался громкимъ смѣхомъ здороваго человѣка, разговаривалъ съ нею такъ же свободно, какъ съ любой женщиною, попадавшейся ему ночью на улицѣ, но какъ только сеансъ былъ оконченъ, и модель одѣта… маршъ на улицу! Реновалесъ былъ чистъ, какъ обыкновенно всѣ сильные люди, и обожалъ нагое тѣло только какъ художникъ. Онъ стыдился животнаго прикосновенія и случайныхъ встрѣчъ безъ любви и увлеченія, съ неизбѣжной сдержанностью двухъ существъ, которые не знаютъ и подозрительно разглядываютъ другъ друга. Онъ жаждалъ только ученья, а женщины всегда служатъ помѣхой въ серьезныхъ начинаніяхъ. Избытокъ энергіи уходилъ у него на атлетическія упражненія. Послѣ какой-нибудь особенной продѣлки спортивнаго характера, приводившей его товарищей въ восторгъ, онъ чувствовалъ себя свѣжимъ, бодрымъ и крѣпкимъ, какъ послѣ ванны. Онъ фехтовался съ французскими