что компания тут ни при чем, просто Стелла добрая. И для нее он точно не педик. И лимонад оказался вкусный.
Да, такая теплая весна, с непривычки весь день в сон клонит, пожаловался он. Это от перемены погоды, со всеми бывает, сказала Стелла. А что ты делаешь сегодня вечером?
Думаю, как мне дальше жить, честно ответил Кеслер, и осекся. Стелла всегда оказывала на него действие почти гипнотическое. Она спросила – он ляпнул.
Вот просто сидишь дома и думаешь?
Ну, еще я в это время играю на гитаре, так думается лучше.
Да ну тебя, сказала Стелла и опять засмеялась. Умора ты, Джонни. Надоест быть механиком, иди в комики. А почему ты думаешь о том, как жить дальше? Ой, ты пей, не слушай меня. Я стакан-то заберу, у нас стаканов осталось всего ничего, Хиггинс их постоянно роняет со своего стола, корова такая…
Мне кажется, в моей жизни пора что-то менять, сказал Кеслер, отважно глядя Стелле в глаза. Совершить, как говорит мисс Уорд, поступок. Я долго не был готов, а теперь вот потихоньку готовлюсь.
С этими словами он картинно, как ему показалось, допил лимонад и пожалел, что в мастерской нет зеркала.
Только не вздумай увольняться, сказала Стелла. Не вздумай, слышишь? Без тебя здесь совсем тоскливо станет. Они же все думают только о работе и феминизме. Я тоже феминистка та еще и тоже вкалываю, но у меня знаешь сколько других интересов? Да ты и не знаешь, Джонни, ха-ха… Ладно, сегодня вечером я разрешаю тебе подумать, как дальше жить, а завтра ты мне расскажешь, чего надумал.
Забрала стакан и ушла.
Кеслер повернулся к верстаку, на котором в тисках был зажат тормозной суппорт с закисшим поршнем, и вдруг пошатнулся. Лимонад холодный, а толку никакого – вот как парит сегодня… А не присесть ли мне на минуточку в это удобное кресло? И он присел. А не закрыть ли глаза?
Ну-ка, очнись, сказал голос мисс Фишер. Ты чего тут дрыхнешь.
Кеслер встряхнулся, но перед глазами все плыло. А радиомаяк в чьей-то громадной лапе вообще двоился.
Зачем это, Джонни, спросила мисс Фишер. Мы же с тобой по-хорошему. А ты с нами вон как. И ведь до чего глупо. Я езжу, он пищит… Думал, не услышу? А ведь мы с тобой по-хорошему, Джонни. А могли бы и сожрать еще тогда.
Кеслер кое-как сфокусировал взгляд, но легче не стало. Предметы то удалялись, то приближались и были все искажены, и громадная жуткая когтистая лапа принадлежала, оказывается, мисс Фишер, а вместо лица у нее одни зубищи да растопыренные черные дупла ноздрей. И голос мисс Фишер звучал то громовым басом, то хриплым рыком.
Наверное, страшно, но в первую очередь невыносимо скучно. Скука просто затопила Кеслера по самую макушку, и он знал, что надо делать: поскорее отвечать на вопросы, тогда от него отстанут. Тогда можно будет подремать немного на рабочем месте, все равно суппорт заклинило насмерть, он уже новый заказал… А после с невинным видом утомленного трудяги отправиться домой.
Ведь мы повсюду, Джонни, говорила мисс Фишер, ты даже не представляешь, сколько нас на земле. Ты против кого пошел, глупышка? Ты нас, главное, не бойся. Мы тебе ничего раньше не сделали и теперь не сделаем. Нам