Этот миг сочувствия вывел его за пределы себя: он обрел «освобождение ума» (чето-вимутти). Он ощутил чистую радость, хлынувшую откуда-то из глубин его существа. Он сел в йогическую позу (хотя никогда доселе в своей короткой жизни не учился йоге) и сразу вошел в состояние транса. И вот сейчас, уже взрослым человеком, Гаутама понял: в те счастливые минуты его ум был полностью свободен от жадности, ненависти, зависти и похоти. А значит, надо не обуздывать свою природу аскетическими крайностями, но культивировать чувства, которые привели к «чето-вимутти»: сострадание, радость и благодарность. Более того, «пяти запретам» должны сопутствовать позитивные аналоги. Мало подавлять агрессивные импульсы: надо развивать любовь и доброту. Мало воздерживаться от вранья: надо следить, чтобы речь была «разумной, точной, ясной и полезной».20 Мало избегать воровства: надо довольствоваться минимумом необходимого.
Чтобы развить естественный импульс к сочувствию и состраданию, Гаутама разработал особую форму медитации. Это созерцание «четырех возвышенных состояний ума». Он сосредотачивался на «огромном, широком и безграничном чувстве, не знающем ненависти», и направлял его во все концы земли, не упуская из виду ни единого живого существа.
• Метта. Сначала Гаутама взращивал в себе «метта», т. е. «любящую доброту», «благожелательность», «дружелюбие» ко всему и вся.
• Каруна. Затем он медитировал над «каруна», т. е. «состраданием», желая всем живым существам освободиться от боли и страдания.
• Мудита. Затем он сосредотачивался на «мудита», т. е. чистой «радости». Он желал радости всем живым существам.
• Упекха. И наконец, он старался освободиться от всех личных привязанностей и пристрастности, развивая «упекха», т. е. «невозмутимость», «равностность» – равную любовь ко всем живым существам.
С годами практики Гаутама обнаружил, что его ум освободился от эгоизма, «стал широким, без границ, без ненависти и мелочной злобы».21 Он понял: злоба, ненависть, зависть и неблагодарность сужают наши горизонты и ограничивают наши творческие возможности, а благожелательность, напротив, расширяет горизонты и ломает барьеры, которые мы воздвигли между собой и окружающими в тщетной попытке защитить испуганное, жадное и трусливое «я».22
Гаутама видел, что жить нравственно значит жить для других. Недостаточно получить мистический опыт. После просветления человек должен вернуться на рыночную площадь и являть сострадание, делая все возможное для облегчения чужих страданий. Достигнув нирваны, Гаутама мог наслаждаться трансцендентным покоем, однако провел оставшиеся сорок лет жизни в миссионерской проповеди. Он обучал своему методу других людей. В буддизме махаяны есть понятие о бодхисаттвах. Бодхисаттва – это человек (или иное существо), который достиг уровня, на котором может войти в нирвану, но предпочитает вернуться в страдающий мир. «Мы станем убежищем для мира, местом покоя мира, последним облегчением мира, островами мира, светом мира и путеводителями спасения