ли…
И на что понадобилось этим двоим – и Мышу – заново будить в нём желание жить, если всё должно было кончиться именно так?
– Дитя моё… – услышал он тихий голос волшебника и понадеялся, что тот лаской сумеет сделать то, чего он не сумел грубостью. Однако волшебник сказал: – Дитя моё, не сумеешь ли ты дотянуться до третьего сверху камня в дальней стене, в углу напротив двери?
– Зачем?.. – всхлипнула девчушка.
– Речь идёт о том, – гаснущим голосом пояснил волшебник, – чтобы наш добросердечный друг сумел к нам присоединиться… Если дотянешься, надави нижний угол…
Человек, наделённый ростом Волкодава, легко достал бы третий камень, даже не поднимаясь на цыпочки. Рабыня была меньше его на две головы. Она ощупала стену и принялась прыгать – молча, упорно, в кромешном мраке раз за разом пытаясь ударить занесённым кулачком по нужному месту. Волкодав устало сел на пол и попытался не думать о нечаянном объятии, о прикосновении тоненького, трепещущего тела. Возбуждение битвы догорало в нём, к обожжённой коже было не прикоснуться, а правый бок налился болезненным жаром и, кажется, опухал.
– Надо было по-другому расположить сенсоры, – пробормотал волшебник. – Хотя…
Волкодав не понял мудрёного слова. Но спрашивать не стал.
– Хватит! – зарычал он в темноту. – Убирайтесь!
На тех двоих это не произвело ни малейшего впечатления.
– Дитя, – удивительно спокойно сказал волшебник. – Подойди сюда. Сядь. Вот так. Дай руку… Я знаю, что сейчас у тебя получится. Ты можешь. Попробуй.
И девчонка допрыгнула. Со сто первого, а может, с двести первого раза. Крепкие ноги бросили вверх лёгкое тело, и разбитый в кровь кулачок пришёлся по нижнему углу камня, третьего сверху в дальней стене. Сперва ничего особенного не произошло. Но потом какая-то неодолимая сила навалилась на дверь, с одинаковой лёгкостью сокрушая дубовые доски и толстые бронзовые заклёпки. Поднявшийся Волкодав вскинул глаза, зрячие в темноте, и увидел, что каменная притолока начала медленно опускаться. Он слышал, как охнул волшебник, задетый отлетевшим обломком. Опустившись примерно до середины двери и раскрошив её в щепы, притолока остановилась. Волкодав вышиб ногой остатки досок и живо оказался на той стороне. Снова поднял волшебника и молча зашагал вперёд, туда, где ожидали ступени и холодная вода в каменном тоннеле, сулившая волю.
Солнце близилось к полуденной черте. Волкодав сидел на берегу речной заводи, обхватив руками колени, и не думал ни о чём.
Вчера он собирался по собственной воле оборвать свою жизнь. Чем бы ни кончилось дело, такие решения никогда не проходят даром, даже если навеял их минутный порыв. А для Волкодава это была цель, к которой он шёл одиннадцать лет. Ради которой жил. Ради которой бессчётное число раз оставался в живых. Он никогда не загадывал, что там может быть после. После?.. Зачем? Для кого и для чего? «После» попросту не было.
Вчера кончилась жизнь. Дальше…
Волкодав сидел неподвижно и смотрел