поскольку она так и не принесла ему наследника. Во время визита Александра I Жозефине было каких-нибудь пятьдесят и она умела быть вполне обольстительной. А в тот день она очень старалась. Во время ее прогулки по саду об руку с русским императором явилась ее дочь, бывшая по мужу королевой Голландии, Пармы и Пьяченцы, а может, и еще чего-нибудь, – королева Гортензия. Она была в полном расцвете своих тридцати лет… Гортензия и не заметила, как они остались наедине с императором Александром, и она так вспоминала потом в знаменитых своих мемуарах:
«…Было трудно начать разговор… в присутствии завоевателя моей страны… К счастью, эта неловкость длилась недолго.
Мы вернулись во дворец… Он уехал, и мать выбранила меня за мою холодность».
Император не заставил себя ждать, он вернулся в прекрасный Мальмезон очень скоро и приезжал туда не раз, и один приезжал, и с прусским королем, и с великими князьями Константином Павловичем и Михаилом Павловичем, и с будущим царем Николаем. Гортензия вспоминала позднее, что Александр говорил ей:
«Моя мать-императрица просто в ужас пришла, узнав, что мои братья в Париже. Она боится соблазнов, которые таят в себе француженки. Я со страхом посылал их сюда в Мальмезон».
Так что Мальмезон для Александра был полон соблазнов.
Великие князья, впрочем, сумели противостоять соблазнам, чего не могу сказать с полной уверенностью о самом императоре.
«…Молодые великие князья, – вспоминает Гортензия, – выделялись благородством своих манер… и своими гуманными чувствами. Им пришлось проехать через многие наши деревни, лежавшие в развалинах, и они рассказывали мне об этом со слезами на глазах…»
Визиты императора и его встречи с молодой королевой участились.
«Однажды он сказал моей матери, – вспоминает королева Гортензия, – что если б он думал только о своем благе, то предложил бы нам дворец в России, да только мы не найдем там такой красоты, как в Мальмезоне, и мое хрупкое здоровье не перенесет суровости тамошнего климата».
Русский климат, снег, Сибирь вообще составляли тогда вечный предмет салонных разговоров. Но для хрупкой уроженки острова Мартиника, ее матери, и французская весна 1814 года казалась слишком суровой…
Однажды под вечер они все трое гуляли по огромному парку Сен-Лё, близ замка Гортензии. Жозефина весело опиралась на руку последнего в своей жизни поклонника. Она не отказала себе в прихоти надеть воздушное, легкое платье, забыв, как коварна весна во Франции. Была только середина мая, и к вечеру похолодало. Счастливая эта прогулка оказалась для нее роковой. Вернувшись домой, в Мальмезон, она слегла, но еще вставала несколько раз, переодевалась и выходила к царственным гостям, с легкой руки Александра навещавшим ее. 27 мая русский император прислал ей своего врача. 28-го он обедал в Мальмезоне с Гортензией и ее братом. Он находился неподалеку от угасающей Жозефины… Она умерла 29 мая. Император приказал воздать ей все почести, какие положены усопшей