забыла выключить дома утюг и квартира может сгореть. Только англичанка у них слишком умная: заявит, что на всех утюгах сейчас есть предохранители – при перегреве они отключают ток автоматически. А даже если не так, не похожа была Мака на человека, одежда которого знает, что такое утюг. Не пройдет этот номер.
Время шло, достойных идей не было.
Из всего текста, который хитрая Валентина Сергеевна прочла два раза с единственным предупреждением «слушайте внимательно», Мака запомнила только одно слово rain. Да и то лишь потому, что за окном шел дождь – капли монотонно стучали по стеклу.
До сдачи работ оставалось всего несколько минут. Мака растерянно оглядела класс – ботаники, высунув языки, сосредоточенно строчили. Нормальные люди мучились, выдавливая из себя предложение за предложением. Таких, которые не написали бы ни слова, уже не было. Даже бестолковый сосед по парте что-то вымучивал.
Мака выдрала из рабочей тетради чистый лист, взяла ручку и, сдвинув брови, набросала всего четыре строки.
Через две минуты дежурный собрал работы. Положил их, всем видом демонстрируя раскаяние перед классом, на учительский стол. А Валентина Сергеевна, получив добычу, тут же начала перебирать листки.
– Что это? – пристально посмотрев на Маку, спросила она от удивления по-русски.
– Изложение в стихах.
Валентина Сергеевна хмыкнула.
– Прочти.
Мака поднялась из-за парты и, нога за ногу, подошла к учительнице, чтобы взять протянутый ей листок. «Вам же хуже», – подумала она и повернулась к классу лицом. Нарочито откашлялась, вызвав смешки – народ, знавший Маку, уже был в предвкушении, – и, найдя взглядом темную челку, из-под которой на нее с любопытством смотрели печальные карие глаза, с выражением начала:
Open the window to hear the rain.
It cries as a widow at her husband’s grave,
Laughs as a baby, screams as a bird…
Мака сделала паузу, перевела взгляд на Валентину Сергеевну и закончила, сверля учительницу бесстрашным взглядом:
Answering «fuck off» t’all questions in th’world![3]
Класс грохнул. Мака сомневалась, что каждый одноклассник понял все до последнего слова, но тем сильнее был произведенный эффект – таких, которые не знали бы, что значит «fuck off», в их школе не было.
– Кто автор? – англичанка на удивление быстро овладела собой.
– Я.
– Если не найду орфографических ошибок, – пообещала необъяснимая Валентина Сергеевна, – получишь «пять». А теперь принеси дневник – «два» за поведение.
Бросив самодовольный взгляд на смеющиеся теперь глаза под черной челкой, Мака увидела, как Фила распирает от гордости за нее. Это было дружеское чувство соратника по борьбе с тупым миром школы. А может, даже что-то большее: во всяком случае, Маке очень хотелось бы в это верить.
Она села на место и с улыбкой передала по ряду дневник. Двойка за поведение ее не беспокоила – ничтожная плата за то, что она, как всегда, оказалась на высоте. Слухи по школе распространяются быстро, и скоро не останется ни одного пацана, который не подойдет к ней, чтобы выразить свой респект. И пусть