неделю, два раза Еким привозил назад с маслозавода сквашенное молоко, а племенной жеребец, стоявший в конюшне на привязи, за одну ночь съел новые осиновые ясли. Все-таки настойчивости Ульяны даже Петр завидовал. Она замотала председателя с кормокухней, и он сам был вынужден искать печников, чтобы переложить там плиту. Взялись за это дело Журка и его дружок Генька Шмыров.
– Будет плита, – заверил Арсений. – Только деньги на бочку – и никаких трудодней.
Надо отдать должное Журке: парень он был, как говорят, от скуки на все руки. За любое дело брался, не оглядываясь, и все у него выходило, в общем, гладко. Но тут он сорвался…
Через два дня Петр мимоходом завернул к кормокухне. Работа там шла ходко. Оставалось только поправить трубу. Журка стоял на крыше и принимал от Геньки ведро с глиной.
– Как дела, орлы? – крикнул Петр.
– Порядок, председатель, скоро кончим.
– Молодцы!
– Если мы не молодцы, тогда и свинья не красавица, – добавил Арсений и спрыгнул на землю.
– Ну что ж… показывай.
– Будьте любезны. – Журка ногой распахнул дверь в кормокухню.
Петр, согнувшись, шагнул через порог. В нос ударил запах кислого картофеля и тухлых бочек. Занимая половину кормокухни, стояла добротная плита. Она была гладко вымазана глиной и разрисована квадратами со звездами. Стояк от плиты до потолка тоже был заляпан звездами.
– Это совершенно ни к чему, – заметил Петр.
– Генька постарался. Он у нас десятилетку кончил.
Генька, очевидно, смутился: что-то пробормотал непонятное и плюнул в кадку с водой.
Петр осмотрел посадку котлов, заглянул в топку, потрогал там колосник, проверил дымоход, дверцы, вьюшки и остался доволен.
– Работа первый сорт, – похвастался Журка.
Петр мельком взглянул на потолок и удивился: темный от копоти потолок из тонких, кое-как поскобленных топором бревен прогнулся и горбом повис над плитой. Два бревна, выскочив из паза, уперлись в стену. Петр топнул – бревна закачались, из щелей посыпался мусор.
– Рухнет, а? Людей задавит, а?
Журка отвернулся и равнодушно пожал плечами. Петр выскочил в сенную пристройку, подставил к стене бочку, поднялся наверх… И все понял: громоздкий дымоход, боров, был сложен прямо на потолке и тяжестью своей продавил его.
– Журка?!
Тот, заложив руки в карманы парусиновых штанов, стоял в дверях.
– Ты почему так, а?.. Почему без стеллажа?
– О стеллаже у нас разговора не было.
– А-а-а… Разговора не было? – Петр так сжал челюсти, что они онемели, и вдруг крикнул неприятным, тонким голосом: – Идем со мной!
Арсений опять пожал плечами.
– Куда? Зачем?
– Идем!
Петр схватил Журку за рукав, выволок на улицу и, толкая в спину, повел к реке. Журка шел ровным широким шагом, втягивая голову в плечи при каждом толчке. Но когда их скрыли кусты, остановился и спокойно спросил:
– Бить будешь?
Петр подскочил к нему,