о другом.
– Только не ври – это у тебя плохо получается, неубедительно. Итак, тебе снова выпал счастливый билет. В скобках замечу, что мне эти билеты не доставались никогда. Так уж устроен мир: одним все, другим ничего. У меня есть только это кресло, куча хронических болезней и немного денег. Случалось, что из офиса уходил последний клерк. Даже тот старик, который моет туалеты. А я засиживался за бумагами до ночи. Вдруг слышу тихий скрип паркета. Я не верю в призраки, но тут мороз по коже пробегает. Чувствую, что за спиной кто-то стоит. Оглядываюсь. Да, дружище, это моя старость подкрадывается, чтобы схватить меня за мягкое место.
– Тяжело вам приходится. Но до старости еще далековато. И тихие шаги за спиной еще рано слышать.
Полозов упал в кресло и задрал ноги на стол.
– Если не слышишь шагов старости, то обязательно слышишь свой счетчик, – он ткнул пальцем в левую сторону груди. – Он, брат, щелкает. Отмеряет мгновения жизни. Но когда-нибудь эта машинка сломается. Словом, мне всегда достаются сомнения, тревоги и пыльная бумажная работа. А у тебя красивые девочки, мотоциклы и море приключений… Но буду конкретен. У тебя есть шанс познакомиться с потрясающей женщиной. Редкая красавица.
Полозов бросил на стол несколько цветных фотографий.
– Фотомодель. Даже лучше. Дорис Линсдей. На самом деле она самый продвинутый американский специалист в области современного театра. Свободно говорит по-русски. Автор трех книг и множества журнальных публикаций. Ей чуть за тридцать, но она уже человек с мировым именем. Сейчас она сотрудничает с музеем современного театра в Нью-Йорке. Там, за океаном, выделяют пару русских театральных режиссеров. Один давно умер. Другой скончался пару месяцев назад – это Сергей Лукин. Надеюсь, слышал о нем?
– Даже видел пару его спектаклей, – кивнул Радченко. – У меня жена любит театры. И меня водит за собой. На веревочке.
– Тогда тебе и карты в руки, – Полозов расплылся в улыбке. – Навестишь Дорис в гостинице и постараешься успокоить. Ей мерещится, будто за ней следят. Она утверждает, что в ее гостиничном номере кто-то побывал, копались в вещах, что-то искали. В тот же день человек пытался напасть на нее в коридоре гостиницы. После инцидента, случившегося четыре дня назад, она сменила гостиницу.
– В коридорах приличных отелей установлены видеокамеры, – возразил Радченко. – Безопасность постояльцев гарантирована.
– Но тут, это удалось выяснить через службу охраны отеля, видеокамера почему-то не работала. По натуре Дорис не истеричка, не паникер. Она не пьет, не прикасается к наркотикам и глюциногенам типа LSD. Не страдает манией преследования. Она уравновешенный человек. Нет оснований ей не верить. И все же… Вопросы остаются.
– Как это дело свалилось нам на голову? – спросил Радченко.
– Позвонил один уважаемый господин из Нью-Йорка, его зовут Дэвид Крафт, – Полозов раскачивался в кресле и смотрел в потолок. – Он одинокий человек, вдовец. У Дэвида большой