справился с микрофоном, и впечатление непоследовательности постепенно стало пропадать. Однако умения и блеска, обычно присущих выступлениям Протопопова, на этот раз не было.
– Странно, – пробормотал Мокашов.
Кирилл кивнул, а сидящий рядом Семёнов добавил:
– Ничего странного. Дрожит твой шеф, словно холодец. Я думаю, Левкович его предупредил, что Келдыш вернулся со старта, а с ним и вся наша гоп-компания. Заявятся сюда, и разом к чертям все договорённости.
– А что, действительно?
– Вроде бы.
Перед защитой, завидев знакомую фигуру, Мокашов обрадовался и подошёл к нему. Семёнов везде чувствовал себя в своей тарелке. Он улыбнулся и снисходительно кивнул.
– Привет работникам министерства! Сопровождаешь министра?
– А, ты об этом, – улыбнулся Семёнов, – из министерства я ушёл.
– А как сюда попал?
– Пришёл поразвлечься, как на похоронах.
– На чьих? Шефовых?
– Думаю, и на твоих. Вспомни, как в старину хоронили царей, а с ними слуг и музыкантов. А теперь учителя и учеников. Умер профессор – и аспирантов можно смело закапывать. И высятся кругом невидимые курганы. Шеф твой до смерти напуган и, видимо, не без причины. А ты о шайке аспирантской не слышал? Озверели, шестую защиту гробят! Развелось ведь масса псевдодиссертаций. Трухает твой шеф.
Мокашов ещё больше удивился, увидев Пальцева.
– Палец, здравствуй.
– Привет, старикашечка. Как живёшь, чем живёшь, с кем живёшь?
– А ты как сюда попал?
– Пригласили. На редакцию бумага пришла.
– Ты хоть знаком с Протопоповым?
– И да, и нет. В общем, скорее, да, в общих чертах.
2
Протопопов ходил уверенней. В шуме зала его привычное ухо лектора улавливало особый ритм, и, повинуясь его пульсациям, он то молчал, затягивая паузу, то снова говорил. Он много двигался, и ему это помогало, и таскал повсюду за собой кабель, похожий на тонкий хвост.
Он знал: нужно вытерпеть эти двадцать минут позора. Пытался себя убедить. Никто не ждёт от него сногсшибательных открытий. Всего лишь нужно показать, что ты не лыком шит и ты – человек с копьём. До последнего времени ему нравилась диссертация, а вот понравится ли она другим? Он любовно доводил её до кондиции, а вот подумал: не покажется ли, что прихорашивал мертвеца? И несерьёзна вся эта бутафория. Он, словно изучив взаимосвязанный механизм, затем выбросил из него пружину и шестерёнки, оставив стрелки и циферблат. И вот теперь двигал равномерно стрелки, и выходило похоже на часы и как у любого человека с копьём.
У всех, в конце концов, наступает разочарование. После сладости минут творчества, своего рода любовных утех, начинается оформление. Восторги позади, и предлагается оформить юридические права. Обряд защиты напоминает, скорее, не свадьбу, а похороны, на которых принято говорить только хорошее.
– Решиться