вышла нешуточная стрельба, объявилась «полиция», от которой надлежало «делать ноги». Все по закону жанра. Как это всегда бывает, когда план продуман до самых мельчайших деталей и предусмотрено все, даже то, чего ни при каких обстоятельствах не может произойти. И закончилась афера весьма благополучно. Ведь денежки – вот они, в саквояжике у ног. А курьер уже, верно, далеко за пределами губернии. Ведь он уверен, что Долгоруков в заброшенном доме перестрелял всех свидетелей и в конечном итоге был убит полициантами, которым оказал отчаянное сопротивление. Сто восемьдесят тысяч же прибрала к рукам полиция в качестве главной улики. И не видать этих денег уже более никому…
Так думал про курьера Сева Долгоруков. Курьер про Севу думал примерно так же. Но был один человек, который думал иначе.
Глава 2
ИЗ СТУДЕНТОВ – В ПОСВЯЩЕННЫЕ, или ПРИГОВОР ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО
Человек в полосатом дорожном костюме дрожал, как осиновый лист. Таковое сравнение хоть и заезжено и применяемо господами сочинителями довольно часто, однако в данном случае вполне уместно. Ибо курьер тайной организации, не довезший денег до места назначения, является уже не курьером и доверенным лицом, а олухом, болваном, предателем и даже самой что ни на есть распоследней сволочью. А как карают предателей и сволочей? Конечно же, смертью! Вот человек в полосатом дорожном костюме и дрожал. Именно как осиновый лист на осеннем ветру.
– Виноват, виноват, – беспрестанно твердил курьер, боясь поднять глаза на Густава, который, несмотря на тридцать с небольшим лет, занимал в «Центре» далеко не последнее положение, в определенных кругах слыл уже человеком-легендой, славился исполнением данного слова и твердостью характера и совершенно не ведал жалости. Так о нем говорили…
– Нет, ты не понимаешь, насколько ты виноват, – не повышая голоса, холодно произнес Густав. – Ты сорвал акцию, которую «Центр» готовил полгода! Тебе что, не хватает денег?
– Хватает, – нервически сглотнул человек в полосатом дорожном костюме. – Бес попутал.
– Бес?! – В Густаве стала закипать ярость. – Это ты говоришь мне – бес попутал?
– Он самый, – курьер не знал, что еще говорить.
– Брось мне эти русские штучки: «бес попутал». Жадность тебя попутала. И твоя непролазная тупость…
Густав уселся в кресло и вперился взглядом в курьера. Ему он не предложил сесть. Это означало не только верх неприязни и неуважения, но и высшую степень гнева. И курьер об этом прекрасно знал…
– Это они… Они меня ввели в искушение… – пролепетал он, еще надеясь изменить отношение Густава к себе. Хотя бы от гнева просто к раздражению и неудовольствию.
– Они? – Густав криво усмехнулся. – Значит, не бес?
– Они. – Курьер снова нервически сглотнул – Вольдемар этот. И еще двое… Ленчик и… как его… Африканыч…
– Давай по порядку. И все сначала… – приказал Густав и приготовился слушать. Хотя для него, в общем-то,