чай и вернулся к столу.
Тоненькая папочка легла дожидаться в сторонке, а первый мант наконец отправился туда, где ему давно уже пора было быть.
Панаморев сегодня сам выезжал по этому вызову… Опера, явившиеся оформить бытовую смерть, обнаружили травму черепа и сразу вызвали следователя. Песчаная – это вблизи ипподрома, куда некоторые ненормальные ходят смотреть скачки. Судя по всему, этих ненормальных там вчера было множество. Отзвуки спортивных событий вовсю ощущались даже в седьмом часу вечера, когда милицейский «Уазик» доставил Панаморева к дому гражданки Сорокиной. Там и сям гомонили компании подвыпивших болельщиков, до сих пор что-то не до конца выяснивших по поводу сегодняшних скачек. Одна из таких компаний, шедшая мимо, без проблем (если не считать проблемой ужас и горестное изумление при виде мёртвого тела) опознала убитого пенсионера. В нём сразу определили одного из завсегдатаев ипподрома… Говорили, будто сегодня он порядочно выиграл… первый раз за всю его жизнь… вот, стало быть, доигрался…
Антон Григорьевич нахмурился и сосредоточенно отхлебнул горячего чая.
Что жизнь – жестянка, он понял уже давно. С детства объяснили. А во что сразу не въехал – нашлись добрые люди, растолковали. Доходчиво и по-простому…
Второй, а следом за ним и третий мант быстренько отправились догонять первый. Несколькими глотками Антон Григорьевич допил чай. Свернул газетную скатерть. Закурил новую сигарету.
Папочка снова легла посередине стола.
…В канаве на Песочной, неестественно подогнув ноги, лежал пожилой мужчина. Если бы не эти странно подогнутые ноги, Сорокина вряд ли бы что заподозрила – мало ли пьяных мужичков на родной улице дрыхнут что ни вечер в канавах!.. Однако даже очень пьяный человек, надумав поспать, всё же как-то укладывается, устраивается поудобней, а тут… Да ещё в сочетании с довольно приличной одеждой… Словом, женщина насторожилась и позвонила по телефону. Явилась милиция и обнаружила тут же, в канаве, программку сегодняшних скачек, гордо и не очень понятно именовавшихся «ипподромными испытаниями». Какие такие испытания?.. Написали бы хоть «состязания»… Слово «испытания» чем-то не нравилось Антону Григорьевичу, чем-то неприятно цепляло его. Стоя над канавой, он повертел программку в руках, потом хмуро огляделся, засёк поблизости компанию тотошников – и безжалостно стащил мужичков с небес на грешную землю, заставив знатоков скаковых лошадей подойти и взглянуть на труп. На чём всё их веселье, понятно, сразу же кончилось.
Программка, судя по всему, выпала из кармана убитого, когда грабители обшаривали тело в поисках денег. Панама развернул её под фонарём, присмотрелся… Против кличек некоторых лошадей стояли пометки – всякие замены и перестановки, случившиеся в последний момент. Антон Григорьевич машинально отметил про себя, что почерк у погибшего был аккуратный, а пометки он привносил, явно особых душевных волнений по этому поводу не испытывая.
Только против клички «Заказ» неожиданно