проститутки толпятся в самом центре? Разве нет других мест?
Пятьдесят наименований микроэлементов в одной корове при ежесуточном кормлении. Вот поэтому она и дает.
Страна у нас – хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем.
Вся реклама – враждебная во всех отношениях: обман! Кариес! Ничего не спасет – все эти зубные пасты: как был кариес – так и будет! И перхоть в голове будет постоянно – никакой шампунь, ничего не поможет!
Это как, знаете, рояль или топор в кустах.
Мы столько сегодня напринимали каждый в своей стране, что за что бы мы ни взялись, везде есть препятствия.
Я за то, чтобы брать деньги везде, где только можно. Брать, брать!
Я далек от того, что сегодня нет замечаний, что сегодня нет проблем. Я, может быть, их бы больше сегодня сказал. Я еще раз просто одно: давайте говорить на нормальном языке!
В сторону искусства
Романс о влюбленных
С Гимном Сергея Михалкова страна прошла большой и славный путь от Сталина до Медведева, и этот беспорядочный полет в непредсказуемое завтра отнюдь не завершен. Светлый, ликующий, нелегкий, победоносный. Промежуточные эпохи Хрущева, Брежнева, Горбачева и Путина подвешены на его сквозную мелодию, как старые одежды на бельевую веревку вдоль чердака Истории. И хрен в конце тоннеля явственно различим в громе и пении труб и литавр. Человек, писавший Гимн семьдесят лет для всех режимов, неизбежно заслуживает много и разного.
Когда-то молва приписала блестящему мастеру эпиграмм Валентину Гафту ехидные строки:
Земля! Ты ощущаешь страшный зуд?
Три Михалкова по тебе ползут!
Неправда. Михалков никогда не ползал. Он держался во весь свой гордый аристократический рост. Правда, в советское время никто не слышал, что он принадлежит к старой аристократии, а не к пролетариату. У рыцарей НКВД были чуткие уши, длинные руки и тонкий нюх на такие вещи.
Согласитесь, что когда Герой Социалистического Труда, член Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза и автор Государственного Гимна СССР оказывается не то постельничим, не то сокольничим, не то околоточным Ивана Грозного – можно верить в любую легенду.
Первая гласила, что в далекие тридцатые годы в кабинет главного редактора «Правды» Мехлиса нахально вошел, оттеснив секретаршу, длинный и тонкий, как флагшток, молодой человек, шлепнул на стол перед ним листок и велел:
– Читайте!
Мехлиса Льва Захаровича, гадюку большой гнусности, уже тогда боялись. Мехлис приподнял кувшинное рыло и с мелким интересом глянул на жертву. Время учило осторожности.
В юном петушином теноре, развязном и напряженном, дребезжало… что-то от грозного слогана «Слово и дело государевы!» Мехлис на секунду отложил матюги и, не предлагая дурному посетителю сесть, надел очки. На листке был так себе стишок, типа колыбельной, не имеющий