собственной малости и предопределенности бытия сохранялось еще некоторое время – пока не вспыхнул свет.
Женя открыл глаза. Он сидел на диване в абсолютно незнакомой комнате. Напротив стоял старенький телевизор, а стены были увешаны пейзажами. Больше они не пугали, потому что он успел ощутить себя их частью и не усмотрел в этом ничего противоестественного. А еще в комнате появилась сморщенная старуха со смуглой кожей и блестевшими, как в рекламе, черными волосами. Увидев незваного гостя, она не закричала и не кинулась звонить в милицию; на ее лице не дрогнул ни один мускул – лишь глаза смотрели так пристально и отрешенно, что Женя окончательно растерялся. Он сразу догадался, что забрел на чужую половину, но не знал, должен ли оправдываться или может просто встать и уйти – взгляд хозяйки не подсказывал решения.
Наверное, немая сцена могла продолжаться очень долго, потому что в позе женщины не было напряжения, только, вот, Женя чувствовал себя полным идиотом. У него даже не спрашивали, кто он и что здесь делает!.. …Хотя, Вика ж говорила, что старуха выжила из ума, – вспомнил он, – тогда все объясняется, кроме, разве что, удивительной мелодии – сумасшедшая не может так играть…
Свой музыкальный инструмент женщина держала на уровне груди, готовая в любую минуту, как факир, продолжить заклинание, если змея вздумает броситься. …Если ей не интересно, откуда я тут взялся, то и не будем заострять на этом внимание, – решил Женя.
– А на чем вы играли? – спросил он, проверяя, способно ли это человекоподобное изваяние слышать и говорить.
– Это кена – старинная индейская флейта.
– Мне очень понравилось.
– Еще бы не понравилось, ведь она воскрешает в тебе то, что давно умерло, – лицо женщины по-прежнему не выражало никаких эмоций, а голос был ровным, как гул ветра.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что сказала. Посмотри вокруг, и сам поймешь. Только смотри зорко, а не так, как привык смотреть…
Женя обвел взглядом комнату и вдруг с удивлением обнаружил, что картины складываются в единую панораму, замыкающую пространство со всех четырех сторон: впереди, наползая друг на друга, громоздились горы; справа – город с золотым дворцом; сзади – примитивный мост через широкую реку, а он сам находился в центре и почему-то не чувствовал себя чужим среди всего этого.
– Кажется, я понимаю… – произнес он медленно, – но не могу объяснить.
– А зачем объяснять словами то, что понимаешь? – резонно возразила женщина, – зачем, вообще, что-то объяснять, если мы не в состоянии ничего изменить? Только Великий Инка все знает и может все объяснить. Он принял на себя все думы подвластных ему народов. Как Великий Ленин.
Сравнение получилось настолько шокирующим, что Женя не нашелся, что ответить.
– Хочешь, я подарю тебе картину? – спросила женщина, – тогда ты в любой момент сможешь бывать там, откуда пришел.
– Постойте! – Женя