суп ему тоже порой становился противен, а яблоки в садах росли не всегда.
Велосипеды здесь водились в огромном количестве, но каждый был пристегнут хорошим тросом, а то и четырьмя. Исходив туда и сюда огромную стоянку, изучив все разновидности противоугонных систем, Механик заметил в каменной арке почтовый велосипед, ободранный и брошенный. Он не был привязан. Колеса почтовика давали сильный люфт, когда Механик катил его прочь и старался не греметь сетчатыми корзинами. В первой же роще Механик достал набор инструментов и снял всё лишнее.
– Не знаю, как в Германии можно попасть под машину, – сказала ее подруга. – Тут скорее попадешь под велосипед.
И это было правдой.
«Вот дура», – повторял он. Какая же ты дура.
Механик отказывался вспоминать, как ему нравилось это в Синице. Ее ночные прогулки. В дождь, по разделительной полосе. Он вообще сейчас мало что помнил. Его память, кора головного мозга, распалась на стайку микроорганизмов.
«Я механик», – думал он. – «Биомеханик. Я занимался наукой. Был в армии. Сдавал на категорию. Я умел водить трак. И, наверно, еще умею».
Вокруг него собиралось электричество. Тучи клубились над головой, но ветра не было, и на огромных соснах не шевелилась ни одна ветка. Тишину над серпантином нарушал только ровный скрип педалей и шуршание полуспущенных шин. Насоса у Механика не было.
Вдруг мир стал фиолетовым и ровным.
Механик вскрикнул от удивления и не услышал себя. Колеса занесло, и его припечатало об асфальт. Пурпурная стена перед глазами таяла, мерцая в унисон его пульсу.
«Вот я и сам», – подумал он рассеянно. И это даже интересно.
Шум в ушах постепенно улегся. Механик лежал на шоссе, облезлый почтовик валялся рядом, и вокруг стало еще тише.
Черт.
– Я не умер, – сказал он, приподнявшись на локте.
Ихь нихьт бин тод… или как его?
Он повалился обратно и засмеялся в клубящееся черное небо.
– Молния! Просто молния, – пробормотал он неслышно. – Бахнула где-то рядом. Видно, будет дождь.
Тяжелая капля упала ему прямо в глаз, и спустя мгновение ураганный ветер обрушился на всё предгорье Альп, и сверху хлынул ливень. Механик поднялся и побрел, толкая велосипед. Капли дождя на его зрачках работали как линзы, и мир стал пронзительно четким. Механик шел, захлебываясь мокрым ветром, и вдруг начал что-то понимать.
«Итак», – думал он. У каждого тела есть запас прочности. За ним следует точка разрыва. После нее твердая материя либо распадается, либо течет как жидкость. Если допустить, что разум под нагрузкой ведет себя так же, то есть выбор: он или сломается, или…
«Мой не сломается», – решил Механик. Он просто изменит форму.
А значит, можно стать кем угодно.
Он снова улыбнулся. Механик больше не был зол. Он сделал важное открытие.
Спустя неделю он разыскал водителя дальнего следования, который возил нелегалов через границу. Водитель подождал, когда Механик заберется внутрь, и задвинул выход сосновыми поддонами. На досках высились башни, связанные из книг. Они пахли хвоей и типографской