– похоже, ее жизнь запрограммирована на неудачу.
Катя вышла на кухню, удивляясь собственному спокойствию; отрезала толстый кусок хлеба и съела его, запив водой из чайника. Этот «обед» заменил ежедневный пирожок. Потом придет мать и чем-нибудь покормит ее – здесь уж выбирать не приходилось.
Вернувшись в комнату, Катя обвела пустым взглядом знакомые вещи; взяла с полки первую попавшуюся книгу и начала читать, но события не увлекли ее. Что ей до голодной, замерзшей девушки с красивым именем Франсуаза, прятавшейся в сыром подвале полуразрушенного дома? В конце книги ее ждет богатый, респектабельный молодой человек на шикарной машине, который откроет в ней талант певицы и сделает «звездой». Катя знала это, потому что уже читала книгу очень-очень давно. Тогда она даже плакала от умиления. А кто сейчас будет плакать над ней самой?..
Она закрыла книгу, и в это время в двери заворочался ключ. Обычно в такие моменты сердце сжималось; не зная, куда деть бесполезные руки, Катя робко выходила из комнаты, пробормотав «привет» и останавливалась, опустив голову, в ожидании порции издевок и оскорблений. Сегодня она никуда не пошла, и сердце ее не трепетало от страха. Она вдруг подумала, что все равно не произойдет ничего нового, пока не закончится «стошка» …вернее, оставшиеся восемьдесят рублей. Тогда отец, наверное… Что он может сделать, она не могла представить. Перед ее мысленным взором, словно вновь всколыхнулось серое море, уже переставшее быть асфальтом, но еще не превратившееся в бесконечное и безжизненное Нечто. Катя продолжала сидеть, тупо глядя на дверь, когда мать заглянула в комнату.
– Добрый вечер. Ты здорова? – спросила она.
– Да, все нормально.
– Что нового?
Катя отрицательно покачала головой, не желая ничего рассказывать, и мать вздохнув, молча пошла на кухню.
Отец вернулся поздно. С дочерью он даже не стал разговаривать. Видимо, ему надоело повторять свои не приносящие результатов нравоучения, и он, как представляла Катя, просто ждал, когда у нее закончатся деньги, чтоб принять кардинальные меры.
После ужина, прошедшего в гробовом молчании, Катя вернулась в комнату, а за стеной раздалось бормотание телевизора. Герои очередного сериала жизнерадостно страдали в ожидании счастливой развязки, до которой оставалось не менее пятидесяти серий. Катя укрылась пледом и потушила свет, бивший в уставшие за день глаза; попыталась отключиться от назойливых голосов, и ей это почти удалось – она перестала различать слова, превратившиеся в ровный нечленораздельный гул, но никаких мыслей так и не возникало. О чем она могла думать? Снова о бесконечных ларьках, рынках, «сетевом маркетинге» и фирмах, которым совершенно не нужна? Этот замкнутый круг сводил с ума. Катя напрягла воображение, и за стеной очень кстати зазвучала какая-то плавная мелодия…
Из серого тумана стали медленно выплывать кружащиеся пары. Длинные тяжелые платья касались глянцевого пола. Ноги кавалеров в белых подвязках, то замирали