войду? – заносчиво спросила Алина.
– Входи, – пыхтя, Миша втащил сумки, и Алина почувствовала, как тесно стало в квартире с ее появлением, – барахла-то сколько! Это нам подарки, да?
– Нет. Я насовсем вернулась.
Из комнаты тут же высунулась голова Лоры.
– А что это ты надумала?
– Так уж получилось, – ответила Алина, обескураженная приемом, – а где папа?
– Умер полгода назад.
– Господи… – она прижала ладони к лицу, – что ж вы даже не сообщили?
– Как же! – Лора злорадно усмехнулась, – самолично телеграмму давала, так что спроси у своего… этого… как его зовут-то?..
– Я ничего не получала, – пролепетала Алина.
– А я причем? У меня, вот, сын родился. Ты ж тоже не в курсе?.. Мам! Алина приехала!
От громких голосов Андрюшка снова заплакал, и Лора вернулась к сыну. Зато открылась дверь в маленькую комнатку, где сестры когда-то обитали вместе. (Потом Лора отхватила себе этого Мишу, и Алина на какое-то время осталась там одна, а теперь, оказывается, туда переселили мать).
…Господи, как все изменилось!.. – с ужасом подумала Алина, не видя себя в этой новой жизни, – но ничего, ничего… все образуется… – она сделала несколько шагов к женщине, удивленно выглянувшей из двери.
– Дочка… а я и не поняла, чего Лорка-то орет, – мать раскрыла объятия, и Алина прижалась к ней, подумав, что мать сильно состарилась за это время. Может, если б они виделись каждый день, это было не так заметно, но четыре года!..
– Миш, иди, помоги мне! – снова раздался Лорин голос.
Миша послушно исчез, и воспользовавшись этим, Алина юркнула в комнатку, закрыв за собой дверь; остановилась, разглядывая изменившуюся обстановку – нет, вещи, в основном, остались прежними, только стояли совсем по-другому.
– Мне и угостить тебя нечем, – мать стерла слезинки. Наверное, это была самая нелепая фраза после четырех лет разлуки, но она все еще мыслила старыми категориями, когда являлась полноправной и единственной хозяйкой в этом доме.
Они опустились на диван по разные стороны от толстой «желтой» газеты, заложенной на середине очками, которые Алина помнила столько, сколько и себя.
– Сдала я сильно, особенно, когда Витя умер…
– Мам, ты прости, но я не знала, – Алина опустила голову.
– Отец очень ждал тебя последние дни…
– Говорю ж, я не знала! – конечно, она считала себя виноватой, но не перед ними, а исключительно перед папкой, который любил ее так, как никто никогда не будет любить.
– Он же всегда боготворил тебя… – это уже походило на издевательство, и Алина не выдержала.
– Мам, может, хватит?! Что ты хочешь, чтоб я сделала? Билась головой о стенку?.. Завтра съезжу на кладбище, попрощаюсь! Ну, не несла я гроб! Зато, в отличие от вас всех, я его, живого, любила, сама знаешь!
– Знаю, – мать вздохнула, – ты-то как? – спросила она, уходя от неприятной для обеих темы.
– Мы с Игорем расстались, – Алина решила, что этого достаточно, чтоб объяснить