но условия хранения вряд ли имеют отношение к заражению пациентки гепатитом.
– Да-да, вы правы, – согласилась она, – но условия забора крови также не предполагают ничего подобного! Все наши сотрудники отлично осознают, что через кровь и ее компоненты высока вероятность передачи особо опасных вирусных инфекций: ВИЧ, СПИДа, гепатита – и именно это является основанием для усиленных мер по обеспечению особых условий безопасности при заготовке и клиническом применении каждой дозы донорской крови!
– Не расскажете ли мне, как у вас происходит весь процесс? – попросила я. – Как медику, мне, конечно, кое-что известно, но я же не специалист.
– Конечно-конечно! – воскликнула Ольга Петровна, всем своим видом демонстрируя готовность сотрудничать – даже ее сережки согласно зазвенели в такт словам и движениям хозяйки. Это действительно было в ее интересах, ведь репутация учреждения может здорово подпортиться, если вину НИИ удастся доказать. Каждый такой случай влечет за собой тяжелые разбирательства, при которых начальство, к коему относится и сама Иночкина, может серьезно пострадать.
– Я все вам расскажу, даже покажу, если желаете, – сегодня как раз день приема доноров, и вы сможете сами во всем убедиться, – продолжила замдиректора. – Донорскую кровь берут из вены в стерильных условиях, в специально подготовленные емкости, куда предварительно внесены антикоагулянт и глюкоза.
Я кивнула, смутно припоминая институтские лекции. На операциях, предполагающих большую потерю крови, присутствует трансфузиолог, поэтому мне не приходится ни о чем беспокоиться. На самом деле, до тех пор, пока не стала работать в ОМР, я даже не представляла, какие испытания могут поджидать пациента после операции. Для меня, как анестезиолога, хирургическое вмешательство – это и начало, и конец общения с больным (не считая краткой беседы за день до того, как мы встретимся в операционной). Для пациента же операция порою становится лишь первой ступенькой в череде серьезнейших последствий и осложнений. Ну разве могла пациентка Журова предположить, что мучительный диализ, прием тяжелых препаратов для стимуляции почечной деятельности и, наконец, такая долгожданная пересадка донорской почки приведут в конце концов к заражению гепатитом?!
– Как долго вы храните препараты крови? – спросила я.
– Жидкую кровь – до трех недель. За это время в ней остается около семидесяти процентов от первоначального количества жизнеспособных эритроцитов. Поскольку этот уровень живых эритроцитов считается минимально допустимым, кровь, хранившуюся больше трех недель, для переливания не используют.
– А как насчет редких групп? Раз кровь долго не хранится, как можно быть уверенным, что пациент получит ее при сложной операции?
– О да, это большая проблема, – закивала Иночкина. – В наше время появились методы, позволяющие сохранить жизнеспособность эритроцитов в течение более длительного времени – к примеру,