рубин засветился ярче, внутри метались волны бешеного пламени, хотя поверхность оставалась по-прежнему холодной. Шеренги существ на мостах внизу всё так же влеклись к пропасти в каком-то тупом оцепенении. Передовым рядам до края оставалось не больше десятка шагов.
К горлу Ниакрис подкатил отвратительный липкий комок. Уж, казалось бы, ко всему привычна, всё видела. Ан нет, оказалось, не всё.
– Что это значит?! – рявкнула Клара. Остриё рубиновой шпаги застыло у самого горла дуотта.
– Праффящщие яффляютт мощщь сффою, – невозмутимо ответствовал дуотт, не обращая внимания на сталь возле собственной шеи.
Девять шагов до пропасти. Восемь. Семь. Ниакрис поняла, что она сейчас или убьёт дуотта, или сама лишится чувств, несмотря на всю школу Храма Мечей.
– Останови это! – Шпага коснулась коричневой кожи, проколов её. Выступила капля тёмной крови. Дуотт не дрогнул, не попытался защититься.
– Слишшкком поссттно, косспошша. Феликкая Раппотта путтет заффершшена. Не секкоттня, и не с этой… – Он замялся, подыскивая слово. – Не с этой шшертффой, хотя «шшертффа» – непраффильное понятие…
Три шага. Два. Один.
И – это оказалась не Клара и не Ниакрис. Не Райна и не старый некромант. Сабли Тави сверкнули двумя алыми сполохами, однако… голова дуотта не отделилась от туловища, не взлетела в воздух, оставляя за собой косой шлейф крови, – клинки яростно зазвенели, натолкнувшись на невидимую, но непробиваемую преграду. Дуотт отскочил, резко толкнул Клару, та едва удержалась на краю пылающего камня; на помощь кирии рванулась Райна, её собственный меч уже с шипением описывал смертельную дугу. Оба дуотта с удивительной резвостью бросились наутёк по выгнувшемуся мосту, однако какое-то заклятье всё-таки рухнуло – за один шаг до пропасти первые ряды обречённых жертве существ – а там были и люди, и гномы, и многие другие – вдруг замерли, словно у них раскрылись глаза и они только сейчас осознали, где очутились.
Дикие крики, в которых не осталось ничего человеческого. Так не кричат даже звери, оказавшись на волосок от гибели. Прозрели, похоже, лишь передние ряды обречённых, под ногами у которых уже разверзалась бездна. Задние всё так же напирали, по-прежнему ничего не видя, ничего не понимая.
Под ногами Клары и её спутников ярко полыхнул камень – словно наслаждаясь неописуемым ужасом и отчаянием оказавшихся на краю пропасти. «Это тоже было задумано? – мелькнуло у Ниакрис. – Может, это не клинки Тави сломали что-то, а дуотты сами „отпустили“ в последний миг до предела натянутые вожжи?»
Тави бросилась было в погоню за двумя удирающими дуоттами, успела дважды – крест-накрест – угостить последнего саблями, но простые стальные клинки лишь бессильно отлетали от незримой брони.
– Тави! Сестра! – выкрикнула Ниакрис, бросаясь за мельинской воительницей и повисая у неё на плечах. – Назад, назад!..
Остриё рубиновой шпаги отточенным движением описало в воздухе какой-то сложный знак, Клара Хюммель что-то пробормотала – и вдруг согнулась,