Пробоину внешнего корпуса АСУП[1] залатала за считаные секунды, выпустив щедрую дозу герметика, мгновенно превратившегося в условиях вакуума в металлокерамическую пробку. К сожалению, деталей для замены такого количества спекшихся плат на борту предусмотрено не было.
– Трындец! – резюмировал бортинженер, вскрыв кожух управляющего блока. – Большой трындец, – добавил он, заглянув внутрь блока связи.
– Что, так плохо? – поинтересовался Малеев, капитан корабля.
– Это зависит от точки зрения. Мы живы – это хорошо. Наш «Гагарин» стал орлом – это плохо…
– Может, пояснишь? – хмуро предложил Буровский, совмещавший в экипаже «Гагарина» обязанности врача, химика и биолога.
– А чего тут понимать? Орел – птица гордая, летит куда хочет, а не куда надо. Управлять кораблем можно теперь только в ручном режиме, а значит – никак. Помощи ждать неоткуда, потому как сообщить об аварии мы не можем. Все. – Бортинженер снова развел руками.
– Значит, мы летим в никуда? Экспедиция провалилась, едва начавшись? – В голосе врача проскользнула истерическая нотка.
– Никто никуда не провалился, – жестко отчеканил Малеев. – Корабль цел. Мы – тоже. Остальная аппаратура – в порядке, включая двигательную установку.
– И что? – не унимался Буровский. – Сейчас ты сядешь за штурвал и в два счета посадишь эту «консервную банку» на Марс?
– Ну, во-первых, до Марса нам в этой… «банке» лететь еще недели три. А во-вторых, если понадобится, сядем и в ручном режиме. На Земле отрабатывалась подобная ситуация, – сказал Малеев, не моргнув глазом, хотя это и было заведомой ложью. Никакой «подобной» ситуации никто не опробовал, но, как известно, попытка не пытка.
– Да как же ты не поймешь, что все это стало бессмысленным! И экспедиция, и корабль, и мы!.. – Буровский почти сорвался на крик.
– А ну, прекрати истерику! – рявкнул, не сдержавшись, Малеев. – Ты сейчас же отправишься в медблок, проведешь там ревизию препаратов и проверку оборудования. Это приказ!
Буровский после окрика сник, втянул голову в плечи и, вяло оттолкнувшись от переборки, поплыл в дальний конец «кают-компании», как окрестили космонавты основной жилой объем корабля.
– Надо бы его чем-то занять надолго, – покачал головой Писарев. – Не ожидал, если честно, от Олега.
– Я тоже, – мрачно откликнулся Малеев. – Ты бы, Витя, поковырялся тут получше, – кивнул он на пострадавший блок связи, – вдруг получится оживить.
– Нет, Андрюха, там действительно трындец полный. – Писарев вздохнул. – А вот если попробовать покопаться в научной аппаратуре, может, и найдутся нужные детали…
Экспедицию «Марс-2036» готовили несколько лет лучшие умы и институты страны после триумфального завершения проекта «Марс-Астер» в 2020-м, благодаря чему была сделана серия важных открытий, касающихся особенностей климата и сезонов года, а также состава грунта экваториальной зоны. Вода, найденная КА «Феникс» в 2011 году на северном полюсе Красной планеты, оказалась еще более распространенным соединением, чем предполагалось. Просто глубина залегания на экваторе была в два-три раза больше. Однако это являлось уже чисто технической и вполне решаемой проблемой.
Экспедицию готовили в рамках глобального проекта «Столетний корабль» – первичной колонизации Марса, участники которой имели «билет в один конец». За два года до старта «Гагарина», первого из двух кораблей-близнецов, застрельщиков будущего поселения на Красной планете, к Марсу улетели с разницей в три недели шесть автоматических транспортников, под завязку нагруженных оборудованием и продуктами для «марсиан».
Все шесть благополучно достигли намеченных зон посадки и включили радиомаяки. Транспортники посадили с таким расчетом, чтобы они образовали круг радиусом в полсотни километров, внутрь которого предполагалось сажать корабли с людьми. Вслед за «Гагариным» должен был лететь американский «Колумб», но теперь, после случившегося, все могло измениться. Если русские не попадут на Марс, американцы со свойственной им привычкой перестраховываться везде и во всем, скорее всего, отменят полет «до выяснения», а то и вовсе свернут свою часть программы…
Прекрасно понимая последствия неудачной миссии «Гагарина», Малеев решил идти до конца, но в одиночку шансов выполнить задуманное не было. Бортинженер вроде бы согласился с решением командира, чего нельзя было сказать о враче.
Паника в открытом космосе – верная гибель, и Малеев поклялся себе не допустить даже малейших ее проявлений на корабле. Люди, занятые делом, тем более ответственным делом, забывают свои страхи и опасения. Поэтому первое, что сделал капитан, придумал каждому, в том числе и себе, сложное и важное задание.
Писарев теперь с утра до ночи увлеченно ковырялся в разобранных до последнего микрочипа приборах и агрегатах, не имеющих жизненно важного значения для полета и посадки корабля. Буровский, исполняя приказ командира проверить состояние медблока, обнаружил, что в комплект необходимых препаратов почему-то