способностью человека, то есть мужчины, к любви…
– Я вижу, что вам сегодня хочется подурачиться… Тоже мне, ловелас недоделанный.
Она показала ему язык и выскочила за дверь. Лаврентьев неторопливо поднялся, вышел за ней. Как он и предполагал, она стояла за дверью. Разумеется, далеко уйти она не могла. Некуда. Ольга пыталась прикурить стрельнутую у кого-то сигарету.
– Оленька, хочешь, я переведу тебя в столицу, хочешь – в Россию? Чего ты здесь мучаешься среди мужиков? Отправлю тебя с ближайшей колонной, выправим документы, перевод, у меня кадровик есть знакомый, что хочешь устроит. Соглашайся! Найдешь себе парня хорошего. Здесь у тебя счастья не будет, точно тебе говорю, поверь опыту злого и черствого человека…
– Спасибо, Евгений Иванович. – Она мягко коснулась груди Лаврентьева. – Но я останусь с полком. Мать у меня умерла, отца я почти не знаю. Никого у меня нет…
Она все никак не могла прикурить, и Лаврентьев взял у нее сигарету и забросил в угол.
– Иди поспи. – Он развернул ее к выходу и подтолкнул.
Командир тоже решил прилечь на койке, но только прикрыл глаза, как вновь странные, фантастические видения стали преследовать его. Опять он шел по серой выжженной земле, сухой ветер рвал его волосы, слепил глаза песком. И ни души вокруг: лишь мертвые тела да застывшие танки, бронетранспортеры, искореженные машины с бурыми потеками то ли крови, то ли ржавчины… Наваждение стало реальностью, запомнились даже номера машин, блеск полированных гусениц, открытые люки, выгнутые стволы, брошенная каска. Лаврентьев вздрогнул и проснулся.
В полусне-полуяви Лаврентьев провел остаток ночи. Под утро позвонил неизменный генерал Чемоданов.
– Как погода в столице нашей родины? – поторопился спросить Лаврентьев.
– Дождь, – после хмурой паузы ответил генерал.
– Чувствуется, что вы не очень рады, товарищ генерал. А вот нам бы дождичек не помешал.
– Не отвлекайся, Лаврентьев. Докладывай, как обстановка?
– Обстановка нормальная, товарищ генерал. Сидим в окопах. Ждем!
– В окопах – и ждете дождя? Что-то я тебя не понял, Лаврентьев. Вы что там, все перегрелись? – сурово зарокотал Чемоданов.
– Да не дождя. На дождь мы уже и не надеемся. Ждем, когда нас штурмом брать будут. Фундики, я имею в виду фундаменталистов, получили оружие из-за границы. Готовятся к нападению…
– А эти, другие?
– Другие пока нас не трогают! – поспешно заверил командир.
– Ну-у… ты, в общем, там смотри, не поддавайся… на провокации. Помни, что высоко несешь честь Российской армии. У нас нейтралитет. Мы соблюдаем нейтралитет. Понял? Они пусть сами там воюют. Нечего нам в их дела влезать. – И совсем уж сурово прибавил: – Не дай бог, войну нам тут развяжешь. Отвечаешь головой, подполковник.
– Войны развязывают не подполковники. Их развязывают «пиджаки»… Какие будут указания в случае нападения групп боевиков? – Последнюю фразу для старческого уха Лаврентьев произнес громко и членораздельно.
После