обладая немалыми способностями и духовной силой, Тан Лун почему-то не захотел делать блестящей карьеры при Далай-ламе в Дхарамсале, которую ему все прочили, или отправиться в Улан-Батор к Богдо-гэгэну, где также можно было существенно продвинуться, а предпочел стать настоятелем уединенного тибетского монастыря. Складывалось впечатление, что он хотел ограничить свое соприкосновение с миром людей до минимума. В общем, немудрено, что, глядя на столь нетипичное поведение настоятеля, монахи могли только пожимать плечами.
Впрочем, в своем недоумении они не были одиноки. Тан Лун и сам понятия не имел о причинах своей внезапной тревоги. Какое-то неотступное дурное предчувствие давило ему грудь и мешало дышать. Эти ощущения можно было бы приписать какой-нибудь болезни, будь лама обычным человеком. Однако он являлся смертным аватарой Лунтара – анхора из касты начал. Учитывая его способности к управлению собственным организмом, для недомогания подобного рода должны иметься очень серьезные причины. Кроме того, у касты начал, называемых еще принципами, дар предвидения был едва ли не самым развитым среди светлых Вторых, хоть они и стояли всего лишь на второй снизу ступени иерархии. Так что предчувствия свои Лунтар привык воспринимать как факты, разве что еще не свершившиеся.
Когда ближе к вечеру он в очередной раз выглянул из окна, то обнаружил, что погода стала портиться. К северу от монастыря в небе скапливалась мрачная армада зловещих свинцово-серых туч, периодически озаряемых призрачными вспышками зарниц. Оттуда уже доносились трескучие раскаты грома, напоминающие звук высыпаемой из самосвала щебенки. В общем-то гроза не была редкостью для этого времени года, но Лунтар сразу и вдруг уверился, что гроза эта необычная и являет собой если не причину, то олицетворение его дурных предчувствий.
Настоятель, не отрываясь, наблюдал за быстро оккупирующими небо тучами, и с той же скоростью внутри него рос холодный страх. Поэтому он ничуть не удивился, когда с переднего края облачного фронта потянулись к земле четыре хобота-воронки смерчей. Но, пройдя лишь половину расстояния, вдруг замерли и изрыгнули черные, как ночь, крылатые тени, которые решительно направились к монастырю. Глаза анхора остекленил ужас: принадлежа к касте летописцев и хранителей знаний светлых Вторых, он сразу понял, что за порождения кошмара принесла гроза к его обители. Сейчас не было времени думать, каким образом кромешники столь высокого уровня сумели не только просочиться сквозь Внешний обод, но и скрытно добраться аж до самого Базового мира: с минуты на минуту они окажутся здесь.
Лунтар не был воином, а впрочем, с этой четверкой и форс не справился бы. Разве что кто-нибудь из престолов, да и то вряд ли. А потому следовало немедленно бежать, естественно, прихватив с собой то единственное, за чем могли явиться сюда посланцы Пустоты. А откуда, кстати, они об этом узнали?
Будь анхор в своем обычном облике, вся эта операция не составила бы для него ни малейшего труда, но смертная оболочка накладывала определенные ограничения. К сожалению, долг обязывал Лунтара к постоянному