над которыми работало отделение биологии, были известны многим другим ученым, а через них наверняка проникли и за стены предприятия. Эта третья гипотеза не исключала продолжения преступлений, ведь никто не мог сказать, как далеко собирался зайти этот фанатик.
Все мотивы преступления, связанные с личностью самого Сафиуллина, пока казались маловероятными. Ограбление исключалось, убийство из ревности или из-за женщины было возможно разве что теоретически – Сафиуллин никогда не был женат, о его возможных детях на стороне тоже ничего не было известно, в Дубне у него была скромная двухкомнатная квартира, в которой он жил холостяком. В основном он жил даже не в ней, а на своей работе, появляясь дома эпизодически. Убийство с целью получения наследства было маловероятно по тем же причинам, если только сам Сафиуллин не являлся наследником чьего-то крупного состояния. «Надо отработать эту версию», – отметил про себя Плешаков. Конечно, теоретически оставалось еще множество других мало подходивших к этому случаю мотивов преступлений, например убийство из мести и т. д., но Плешаков чувствовал, что уже устал, чтобы перебирать их все и обсуждать с капитаном Таскаевым. Хуже того, интуиция сыщика ему подсказывала, что здесь он мог столкнуться с каким-то совершенно новым, не изложенным в учебниках по криминалистике мотивом.
Только лично Плешакова никакой новый мотив устроить не мог. Во-первых, попробуй его найди! Во-вторых, попробуй его объясни совершенно шаблонно мыслящим судьям, в головах которых никакого места для новых мотивов просто нет, тем более что большинство из них были женщинами! Нет, новые мотивы были для теоретиков, а Плешаков был практиком, и ему для второй звезды на погоны требовалось быстрое и уверенное раскрытие этого дела. Из сегодняшнего допроса Панферовой и Соловьевой он знал, что инициативу написать статью о «Роснанотехе» проявил на пресс-конференции Спурлок. Панферова доложила об этом Аисту-Мещерякову, тот тут же назначил жертву, которая должна была дать материал для статьи, и жертвой оказался отравленный Сафиуллин. Отравленный, возможно, Спурлоком или Соловьевой.
«Аист, Спурлок, Соловьева и, возможно, Панферова – между ними может быть какая-то неформальная связь, – думал Плешаков. – Не это ли члены организованной преступной группы? Зачем президенту “Роснанотеха” Аисту может быть нужно убийство одного из своих ключевых сотрудников? Он и так достиг почти самой вершины служебной лестницы, выше может быть только политика. Измена родине за деньги – это старый добрый мотив! Сколько ему могли пообещать иностранные конкуренты или спецслужбы за замедление научно-исследовательских работ “Роснанотеха”? Миллионы, миллиарды долларов! Хорошая прибавка к его теперешней зарплате, – думал Плешаков. – Но то, что Аист куплен, – пока слишком смелая версия, фактов нет, значит, ее нельзя озвучивать даже моему начальству. Слежку за ним все равно не разрешат, слишком уж высоко этот Аист сидит, а за его спиной