вымаливая любовь, все – сам… Но я не виноват, нет… Виновата моя чрезмерная любовь к ней. Я как-то давно видел фильм про одного солдата, вернувшегося с войны. Он, женившись на девушке, которую очень любил, не смог быть с ней. Ходил к какой-то улыбчивой любвеобильной перезрелой женщине, с которой у него все получалось, как у меня с Катей. Не помню, чем закончился тот фильм, возможно даже, что я намеренно не досмотрел его, потому что уж слишком сильное впечатление он на меня произвел как на мужчину. Мне было ужасно жаль этого парня. А девушка была очень красивая, кажется, ее играла Настасья Кински… а может, и нет. Я не очень-то знаю этих артистов… Вот Алик совсем другое дело! Алик. Честно говоря, мне даже страшно предположить, что подумал бы обо мне мой сын, узнай он об истинном положении вещей. Не думаю, конечно, что он запрезирал бы меня, нет, он хороший мальчик и любит меня, но так, чисто по-мужски, он посочувствовал бы мне, ведь он уже взрослый, а его жалость ударила бы меня куда больнее презрения. Жалость. Удивительное дело, но у меня до сих пор нет определенного мнения об этом неоднозначном чувстве. Порою мне кажется, что ничего постыдного в ней нет, даже хорошо, что есть люди, способные жалеть друг друга, это значит, они в какой-то мере любят, желают друг другу добра. Но есть и другая жалость, сродни насмешке, когда на человека смотрят как на слабака, как на изгоя. Думаю, мои коллеги по лаборатории испытали бы по отношению ко мне именно такую жалость, они пожалели бы уставшего от одиночества вдовца, скоропалительно женившегося на малознакомой женщине, лишь бы начать новую жизнь, лишь бы не пропасть, не раствориться в море тоски… Или же, того хуже, увидели бы во мне дремавшего сладострастника, который проснулся, увидев красивую женщину, и пожелал сделать ее своей собственностью. В сущности, они были бы правы в обоих случаях. Так все и было. Подобрав на улице несчастную бездомную Зою, я, конечно же, в первую очередь оценил ее красоту, успел восхититься ею и даже представить ее себе в более благоприятной ситуации – женой обеспеченного и любящего мужа. В сущности, ее мог бы подобрать кто-то другой, и на этого другого мужчину я смотрел бы с завистью. Теперь же я завидовал сам себе – ведь этим человеком, ее мужем, стал я.
Понимаю, что все это гнусно, нельзя пользоваться слабостью и беззащитностью женщины, невозможно заставить ее полюбить себя. Да, все это так. Но тем не менее я ждал от Зои именно любви. И поначалу воспринимал ее благодарность, ее нежное ко мне отношение за любовь, радовался тому, как Зоя менялась, пригретая и обласканная мною. С нескрываемой радостью наблюдал за тем, как оттаивает ее сердце, душа, затягиваются ее физические и душевные раны, разглаживается лицо, какой нежной становится ее кожа и как влажно, сыто блестят ее глаза. Сытость не в примитивном понимании этого слова – а насыщенность любовью, моей любовью. Ей было хорошо со мной, в моем доме.
5. Зоя
Он постучал в окно. Не в дверь, а в окно, словно зная, что я сижу как раз у окна за столом и вяжу маленькие