Всю ночь орал и головой о потолок стукался. Спать не давал.
– Ну орал… Положи трех, да ясце первый раз – не так заорешь. А сейцас где? Спит?
Солнце уже встало, так что для деревенских продолжать спать – признак крайнего лентяя.
– Да не. Всю ночь не спал и поднялся ни свет ни заря. Вон, в туалете страдае.
– Так ён же сяктант. Нябось не то что самогона, вообсце спиртного не пил.
– Не скажи. Сяктант не сяктант, а самогон вчера глотал, как воду. Да и вообсце…
– Што? – насторожился Никитич. Получить зависимого работника, да еще почти бесплатного (за еду и ночлег) – чертовская удача, и не хотелось бы омрачать ее.
Может быть, думал он и не совсем такими же словами (как-никак крестьянин двадцатых годов), но все дело в том, что точно передать человеческие мысли сложно (а часто и невозможно), так какая разница – перескажем мы их с соблюдением крестьянской лексики или так, чтобы понятнее было…
– Да посмотрел, как ён ест.
– Ну?
– Да никак.
– Не ест, што ли? Я же видел, ел он вцера.
– Ест он странно. Как будто солому жуе. Никакого выражения на лице.
Никитич подумал:
– Да и бог с ним. Привяредничать не буде.
– Тосций он какой-то. – Кузьмич прислонился головой к столбу крыльца. Не то, ох не то уже здоровье… Сначала именины, потом встреча с странным парнем, беспризорники, опять самогон… Ох…
– Ницего. – Никитич уже решил, что работник ему достался хороший. А что сектант… Да хоть иллюзионист! Деваться ему все равно некуда – ни родни, ни знакомых. – Тощий, да жилистый. Лишь бы работал. Сейчас работы много… Потихоньку обучится, а потом… Потом и к торговле подключится…
– Ну да, ну да… – страдальчески поморщился Кузмич.
Из распахнувшейся двери туалета показался сектант Сергей. Бледный, почти зеленый, пошатывающийся.
«Одежку ему сменить надо, – хозяйским глазом прикинул Никитич, – а то выглядит как… Как сектант. И подстричь. Со своими патлами и бороденкой больше на попа похож, чем на нормального человека».
Сергей подбрел поближе и рухнул на завалинку (этого слова он еще не знал и считал, что сидит на фундаменте).
– Доброе утро, – прохрипел Сергей и забился в выворачивающем внутренности кашле.
«И подлечить. На тиф вроде бы не похоже. Простыл, может…»
Все-таки в своих расчетах ушлый Никитич малость промахнулся. Не успев добрести до его дома (да и то с поддержкой), Сергей свалился с непонятной болезнью. Его колотило, как неисправный миксер, тошнило не то что от еды – от любого запаха. Про понос и говорить нечего.
Вот и сейчас, вернувшись из туалета, он дополз до лавки и трясся, накрытый огромным тулупом.
Никитич и его жена собрали консилиум на кухне.
– Можа, тиф? Или холера? – Пасечник уже начинал сомневаться в полезности своего неожиданного приобретения. Пока что толку мало, а возни много.
– Нет, – в третий раз отрезала жена. – Не похоже.
– Можа,