Хокк кашлянул и попятился. – Ну… всего доброго, Никкель.
Закрыв за собой дверь кухни, адвокат покачал головой. Разумеется, он всегда знал, что в мире нет совершенства. Но Никкель, такой, казалось бы, достойный доверия человек, и нате вам! Вышивание крестиком! Хотя, если быть с собой честным, то это не самое плохое. Можно ведь было нанять слугу, который пишет пейзажи маслом, таких психов тоже хватает. А если вспомнить о тех, которые сочиняют стихи или музицируют… нет, вышивание крестиком – это еще ничего, вполне мирное занятие. Вот только лично ему, Хокку, оно совершенно не подходит.
Чем же, все-таки, заняться? В сотый раз обойти комнаты? Затопить камин? Подняться на чердак? Хм, а почему, собственно, и нет? На чердак он заглядывал только один раз, когда осматривал дом перед покупкой. Там свалена какая-то старая мебель, сундуки, чемоданы. Залежи старого пыльного барахла. Почему бы не покопаться в нем?
Хокк неторопливо поднялся по лестнице, толкнул скрипучую дверь и включил свет. Все как он запомнил – покрытая пылью и паутиной свалка. Он постоял немного, засунув руки в карманы и насвистывая мотивчик, пик популярности которого прошел лет тридцать назад. Желание разгребать эти завалы не то, чтобы исчезло совсем, но изрядно съежилось. Реджинальд, все-таки, подошел к ближайшему сундуку, крышка которого была заставлена большими шляпными коробками. Пожалуй, перед чем-нибудь другим, он смог бы устоять. Повернулся бы, выключил свет и спустился вниз. Но шляпные коробки! За время адвокатской практики у Хокка было не меньше двух десятков дел, в которых фигурировали шляпные коробки. Одну нашли на месте преступления, и это дало возможность раскрыть жестокое убийство, пять раз картонки использовались для хранения орудия убийства (три пистолета, один молоток и один флакончик с ядом), а в двух были спрятаны завещания. Но чаще всего, шляпные коробки фигурировали в суде, как тайники, в которых хозяйки хранили драгоценности.
Реджинальд осторожно приподнял крышку одной из коробок. Облачко пыли взметнулось вверх и тут же осело на безупречных рукавах его пиджака.
“Пожалуй, мой костюм не совсем подходит для этого дела. Хотя… в чем проблема? Если я испачкаю костюм, то Никкель его почистит. Я получу удовольствие, а Никкель… у него останется меньше времени на его дурацкие вышивки. Разве это не благое дело? Не всякий хозяин проявляет такую заботу о своем слуге!”
И, не думая больше о сохранности костюма, Реджинальд Хокк принялся потрошить коробки. Шляп в них не было – бриллиантов и пистолетов, впрочем, тоже. В одной коробке он нашел связку тетрадей с конспектами лекций по химии, в другой были свалены полтора десятка сломанных наручных часов (какой маньяк их там собрал?), в третьей пряталась роскошная детская железная дорога, в четвертой лежала поеденная молью вязанная кофта и два деревянных циркуля…
Когда все коробки были спущены на пол, Хокк уже вошел в азарт. Не теряя времени, он распахнул крышку сундука и восхищенно замер, не в силах издать ни звука. Это был не просто сундук, это была аккуратнейшим образом собранная и упакованная химическая лаборатория. Колбы и реторты,