Саида Рахматова Шатохин отыскал в чайхане, где тот коротал время за чайником чая и шахматной доской. Завидев майора, полный, с отвисшим животом Саид, одетый в мешковато сидевшую на нем милицейскую форму, сполз с топчана и, на ходу надевая на бритую голову фуражку, заспешил навстречу.
– Здравия желаю, товарищ майор, – поздоровался он, пожимая Шатохину руку. Лицо у Рахматова было хитрое, с маленькими глазками-пуговками, со смешно торчащими в разные стороны усами. – Едем?
– Едем. Вначале в судмедэкспертизу.
Вдвоем они направились к беленькому новенькому «Дамасу», присланному недавно из столицы на смену развалившемуся «газику». Хотя автомобиль стоял в тени, в салоне воздух был прогрет до температуры разогретой духовки. Не сговариваясь, опустили стекла на дверцах машины, и «Дамас» выехал со двора ГУВД. Ворвавшийся в окно горячий воздух тут же высушил мокрое от пота лицо Шатохина.
Через пару минут машина въехала в ворота больницы и остановилась на заднем дворе у неказистого одноэтажного здания. Майор вылез из машины, направился к крыльцу.
Не любил Шатохин бывать в здании судмедэкспертизы с его застоявшимся запахом мертвечины; с заплаканными лицами родственников, оформляющих документы на получение трупов; врачами и санитарами, вынужденными по роду своей службы ежечасно кромсать трупы, освидетельствовать увечья, травмы, а потому загрубевшими душой и сердцем.
Всех здешних медицинских работников Шатохин отлично знал, как и они его, поскольку судмедэкспертиза и милиция по роду своей деятельности тесно связаны между собой, а уж с Колесниковым он провел не один день вместе, разъезжая с ним по вызовам, в том числе и в отдаленные горные районы, где иной раз приходилось оставаться на ночь.
Колесникова Шатохин застал в его кабинете. Это был представительный мужчина, немногим младше майора, с густой темной шевелюрой, орлиным четким профилем и неожиданно большими, какого-то женского типа глазами. Такие мужчины наверняка ужасно нравятся женщинам. Судмедэксперт поднялся из-за стола навстречу майору.
– Рад тебя видеть, Юра, – с искренней улыбкой пожимая Шатохину руку, сказал он. – Давненько мы с тобой не встречались. С чем пожаловал?
Трупный запах, исходивший из морга, расположенного в конце здания, не мог перебить даже формалин, которым щедро дезинфицировали мертвецов. Шатохин встал у окна – здесь легче дышалось, – достал пачку сигарет, угостил Колесникова и закурил сам.
– Старушкой одной интересуюсь, – прислоняясь к подоконнику, сказал Шатохин. – Говорят, утром ты к ней в больницу ездил.
– К Серебряковой? Ездил. А с чего это ты вдруг на избитых старушек перешел? – удивился судмедэксперт. – Тебя что, в должности понизили?
– Наоборот, за раскрытие этого преступления к награде обещали представить, – хохотнул Шатохин. – Ну а если серьезно, у старушки иконы кое-какие похитили. Возможно, они представляют историческую ценность. Так что же с ней там приключилось?
– Плохи ее дела, Юра. – Колесников выпустил струю дыма в окно. –