важным был занят, что не смог позвонить?
Я не отвечаю. Что я могу ответить? Что весь день играл в компьютерные игры?
Она подходит ближе, скрещивает руки на груди. Вокруг мусорного пакета на полу расползается мокрое пятно.
– Так больше не может продолжаться, Самуэль. Ты должен взяться за ум. Нельзя вот так сидеть дома и…
Видно, что она не может подобрать слов, чтобы выразить свое возмущение. Такое с ней редко бывает. Я вижу, как она обводит взглядом птичью клетку и покачивает головой.
Потом застывает.
– А это что такое?
Она хватает пакет Игоря со стола.
– Дай его мне, – вскакиваю я и тут же понимаю, что выдал себя с головой такой быстрой реакцией.
Мама трясет пакетом, словно по звуку можно определить его содержимое.
– Черт побери. Отдай пакет!
Я тяну руки за коричневым пакетом.
– Не ругайся в моем доме, – шипит мамаша и добавляет: – Что в этом пакете?
Она делает несколько шагов назад. В глазах не тревога и не злость, а одно разочарование.
Как обычно.
Я – главное разочарование ее жизни.
– Ничего, – говорю я.
– Ну раз ничего, то я его заберу. Раз там нет ничего важного, то и не важно, у тебя он или у меня. Так ведь?
Мать вертит пакет в руках, пристально изучает, словно это бомба. Дрожащими руками отрывает скотч и раздирает бумагу. Бумага поддается, и с десяток крошечных прозрачных пакетиков с белым порошком вываливаются и рассыпаются по полу, как осенние листья.
– Что за…?
– Это не то, что ты думаешь… Это…
Но что я могу сказать? Что еще может быть в таких пакетиках, как не наркота?
Мама, открыв рот, качается взад-вперед. В глазах у нее слезы.
– Прочь из моего дома, Самуэль. Прочь!
Голос у нее спокойный, хотя лицо такое, словно она увидела привидение среди бела дня.
– Я…
– Вон! – вопит она и опускается на корточки. Сгребает пакетики с пола, идет к мусорному пакету и закидывает их внутрь к пакету с молоком, панцирям креветок и яблочным огрызкам. Берет пакет и выходит в прихожую.
Я смотрю на мокрое пятно на полу. Слышу, как открывается входная дверь, слышу хорошо знакомый звук захлопывающейся крышки мусоропровода.
Входная дверь закрывается, шаги приближаются.
– Вон! – кричит она из прихожей.
Я собираю вещи, закидываю в рюкзак, надеваю толстовку и выхожу в прихожую.
– Исчезни из моего дома, – шипит мама. – И вот это возьми с собой.
Она стягивает браслет из цветных бусинок, который я сделал ей в первом классе, и швыряет на пол. Потом, всхлипывая, уходит.
Я поднимаю браслет: она носила его, не снимая. Потираю бусинки между пальцами.
Они по-прежнему теплые.
Ключ от подъезда подходит и к подвалу. Тяжелая дверь со скрипом отворяется, и в нос ударяет запах тухлой еды, старых памперсов и прокисшего вина.
Откуда-то снаружи доносится шум удаляющегося грузовика.
Я шарю по стене в поисках