превращаться, – она поморщилась. – Никогда больше. Я подумала, что чем меньше буду всех видеть, тем больше вероятность, что этого не повторится. Я ведь права?
– Отчасти. Конечно, общаясь с другими людьми, вы, скорее, на кого-то разозлитесь или просто начнете волноваться, а это может послужить причиной превращения. Но не только.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Любая сильная эмоция может это сделать. Например, отчаяние. А если очень долго сидеть здесь взаперти, в одиночестве… Чем вы вообще занимаетесь целыми днями?
Принцесса фыркнула, полунасмешливо, полусердито.
– Читаю. Папа составил мне список, который я все равно не прочту, даже если просижу тут вечность. А еще я рисую. Вышиваю. Я даже начала шить со скуки, хотя мне вообще-то не положено. Хотела научиться играть на лютне, но для этого нужен учитель…
– И вы совсем не выходите?
– Вниз – нет.
– Вниз?..
– Ну… – Джоан смущенно уставилась в пол, – иногда, когда становится совсем тоскливо, я вылезаю на крышу.
Генри мысленно прикинул, как можно вылезти на крышу башни из комнаты. Теоретически, он смог бы это сделать, но до сих пор Генри считал, что по части подобных смертельных трюков он был единственным в своем роде.
– И вы не боитесь высоты?
– Раньше боялась. А теперь нет. Совсем нет.
Он кивнул, мысленно отмечая и этот факт в череде остальных. Как и то, что принцессу такая перемена не сильно удивляла.
– Вы хотите еще что-нибудь узнать? – спросила принцесса после некоторого молчания.
– Наверняка. Но пока ничего в голову не приходит.
Он заметил, что она опять закусила губу.
– Что такое?
– Скажите мне, только честно… Со мной все очень плохо?
Генри покачал головой и улыбнулся. Джоан удивленно посмотрела на него.
– Вообще-то… Вообще-то, с вами все отлично.
– Правда?
– Правда.
И тут принцесса, до сих пор державшаяся очень по-взрослому – слишком по-взрослому для тринадцатилетней девочки, – сделала то, чего Генри никак от нее не ожидал. Она высоко подпрыгнула, хлопнула в ладоши и издала победный клич, достаточно громкий, чтобы из открытого окна он разнесся над замком и окрестностями.
Король ждал у основания винтовой лестницы. При виде Генри он вздохнул с видимым облегчением и нетерпеливо спросил:
– Ну как?
Генри покачал головой.
– Не здесь.
В кабинете король кивнул Генри на кресло у небольшого столика, столешница которого представляла собой шахматную доску из очень дорого дерева и слоновой кости. Фигур на столике не было.
– Раньше мы играли с принцем, – король заметил взгляд Генри. – Но в последнее время Джон редко ко мне заходит. Я потом обязательно заставлю тебя сыграть со мной.
Генри еле заметно поморщился. Он знал, что король играет из рук вон плохо, и каждый раз не мог понять, что лучше – честно выигрывать или поддаваться, проявляя верноподданнические чувства.
– Рассказывай.