вернулся ближе к утру, раздосадованный и сонный, и вдруг обнаружил, что на постели его, неизвестно откуда объявившись, растянулся дорогой друг и венный боевой товарищ Кальпурций, сын аквинарского судии!
– Тиилл?! Ты ли это?! – Ланцтрегер тряхнул головой, отгоняя наваждение. На мгновение мелькнула мысль: неужели это продолжение экзамена и на него наслали морок?
Но силониец вскочил и заключил его в мощные объятия, не оставляющие ни малейшего сомнения в телесной природе гостя.
– Йорген! Друг мой! Как я рад тебя видеть!
– Ага! – счастливо выдохнул тот, потому что чувства переполняли душу, а выражать их словесно он не очень умел.
Расспросы пришлось отложить до утра, гость отчаянно устал с дальней дороги, да и Йорген не чувствовал себя бодрым после ночных волнений. Силониец остался на кровати, для себя же ланцтрегер раскатал на полу кошму.
– А то давай наоборот, как в старые добрые времена, – предложил Кальпурций. – Ведь в твоем доме лучшее место для гостя – это подстилка на полу!
Оба рассмеялись, вспомнив старую историю. Это было в те дни, когда Кальпурций Тиилл был рабом Йоргена фон Рауха, купленным случайно за двадцать крон серебром. В столицу неожиданно явился отец Йоргена, ландлагенар Норвальд, и, застав в комнате незнакомого парня, растянувшегося с книгой на полу, принялся бранить сына, почему его слуги бездельничают среди бела дня. Но, к большому удивлению новоприобретенного раба, хозяин вдруг объявил его своим старым другом, вызвав тем самым у родителя новый взрыв недовольства: почему невежда-сын позволяет себе держать дорогих гостей не на самом лучшем месте в доме, а на собачьей подстилке? Разве такому его учили в детстве? «Это и есть самое лучшее место, у печи», – заявил в ответ Йорген и сослался на особую любовь уроженцев благодатной Силонии к теплу. – Вы, папаша, ничего не смыслите в обычаях и нравах южных народов, только гостей моих смущаете зря!» Сложные отношения между отцом и сыном произвели тогда большое впечатление на Кальпурция, привыкшего почитать собственного родителя как бога, но по прошествии времени эпизод стал казаться забавным.
К слову, на «лучшем месте в доме» Йорген тоже не задержался. Скоро ему показалось жестко – вот оно, разлагающее влияние мирной жизни! – и он перебрался в комнату соседа, продолжавшего свои ночные бдения над черной книгой. «Чего зря месту пустовать? Придет – сгонит». Но вернувшийся на рассвете маг Легивар спящего Йоргена сгонять не стал, наоборот, прикрыл одеялом, а сам отправился под крыло к веселой вдовушке Лизхен. Так они и проспали до полудня.
– Что же привело тебя в наши края, друг мой? – принялся расспрашивать Йорген, не дождавшись, пока Кальпурций управится с завтраком. Любопытство одолевало его, и он не мог больше терпеть.
– Сейчас покажу, – обещал силониец, отправляя в рот последний кусок горячего, только из печи, сырного пирога с луком, проворно приготовленного Лизхен. Пирог был бесподобным,