возникшей паузой, чтобы попробовать в очередной раз выкрикнуть о своей любви к Ольге Тютчевой. – Самое простое, конечно, было – запретить вновь селиться, и тех, кто уже поселился, гнать поганой метлой. Но так поступить я не могла. Ведь сын мой основал сей город не с бухты-барахты. О чем-то он думал в тот час, о чем-то мечтал, чего-то хотел… – «Слишком хорошего мнения вы обо мне, Марья Ивановна», – отметил про себя Сашка. – Да и город этот, Москва, растет сам собою не просто так. Ведь никто в него людей не зазывал, никто никого пряником не заманивал. А люди все селятся и селятся. Значит, на то есть причины особые и Божья воля. Как же я против Божьей воли-то пойду? – «Большого государственного ума женщина. Не нам, сопливым обормотам, чета. Вот бы кому быть великим князем Владимирским», – подумалось Сашке. – Надо с Москвой что-то делать, сынок. Как-то в законное русло направить. Я уж не говорю про то, чтоб в наших владениях суд рядить, да хозяйство вести, да оброк да подати собирать – с этим сама справлюсь. – Она хитро улыбнулась. – Ну что? Нагрузила я тебя? Ничего. Глаза боятся, а руки делают. Вот отгуляем сегодня, а завтра начнем дела делать. – И без всякого перехода вдруг сообщила: – А у нас Остей гостит.
– Какой еще Остей? – удивился Сашка.
– Ну как же, ты ж с ним знаком. Сын дядьки Федора Воронца.
– Иван?
– Ну да. Крестное имя у него Иван, а я все по старой привычке семейным именем его зову Остей да Остей, чтоб со своим Иваном не путать. Он из своего черниговского имения ехал в Кострому, ко двору великого князя. Заехал к нам погостить, а я его чуток подзадержала.
– Здорово! Надо будет с ним потолковать. – У Сашки моментально родилась идея. Ему самому с Москвой возиться неохота да и недосуг. А что, если попробовать, говоря современным языком, повесить этот вопрос на ближайшего родственника, на Ивана Воронца? Идея Сашке понравилась, и он тут же поспешил поделиться ею с Марьей Ивановной. – Матушка, а может быть, предложить ему стать московским головой? Все ж таки свой человек.
– Что ж, поговори с ним, сынок, – соглашаясь, кивнула она и вновь улыбнулась. – Но Остей не единственный, кто тебя дожидается.
– Кто ж еще?
– Адаш. Неделя уже как приехал. – Вот это новость так новость! Уж никак Сашка не ожидал встретить старого друга и наставника, покинувшего московские места вроде бы навсегда. Обрадовавшись, он уже вскочил на ноги, готовый бежать, но Марья Ивановна остановила его жестом. – Погоди, сынок. Адаш с женой приехал.
– Ну?! Все-таки разыскал свою Куницу старый черт!
– И дочь-невеста с ними. Хороша девка, но… Одно плохо.
– Что?
– То, что замуж-то ее никто не возьмет.
– Почему?
– Потому что, похоже, у ее отца и гроша ломаного за душой нет. – Марья Ивановна неодобрительно покачала головой. Оставалось только догадываться, что именно она не одобряет: то ли то, что Адаш нищ, то ли то, что, будучи нищим, он посмел приехать к своим бывшим сюзеренам. – Адаш мне поклонился, тебя