быстро, нападавший прытко ускакал в сад, а караульные погнались за ним, стреляя вдогонку.
Заматывая бинтом колотую рану левого плеча, Роман спросил, как выглядел бандит.
– Говорю же, сзади набросился, не видел я рожу… – Солдат морщился и пыхтел. – В сердце, сука, метил, но я услышал звук и начал поворачиваться – вот клинок и вошел наискосок… Вроде бы высокий был, повыше меня… И вот еще – лях он, по-ихнему матерился. Ударил меня и прошептал: сдохни, мол, москаль, курва мать…
Понимающе покивав, Георгий глубокомысленно изрек: дескать, братья-славяне нам еще долго гадить будут.
Вернулись три солдата Литовского полка, доложившие, что гад, ранивший их товарища, махнул через ограду и скрылся в переулках. Для очистки совести Роман организовал прочесывание окрестностей, но ни в саду, ни в прилегающих улочках никого подозрительного не обнаружили.
Через час Подвойский построил охрану особняка, объявил благодарность и приказал возвращаться на вокзал. Духонина и его жену увезли в грузовике и разместили в штабном вагоне. Крыленко остался в Ставке под охраной войск, подчиненных Могилевскому городскому Совету и солдатскому комитету.
Глава 5
Обломахтунг
Проснувшись от шума голосов, Рома собрался было гаркнуть, чтобы родители перестали ссориться в его спальне. Однако сквозь приоткрытые веки он успел разглядеть бродивших в проходе между койками мужиков с винтовками. Кажется, события последних дней не были кошмарным сном.
Сев на вагонной лежанке, он спросил, щурясь от яркого света:
– Где мы, черт побери?
Чей-то голос – вроде бы Назара – прогудел в отдалении:
– Проснулся, кажись. Значит, живой.
Другой голос – тоже смутно знакомый – добавил:
– Здоров ты спать. Чай, писарем служил али пожарником.
Отмахнувшись, он пошел – по зову мочевого пузыря – в конец вагона. На этот раз он был ученый и прихватил котелок теплой воды, а в кармане бушлата со вчерашнего дня припас газетку и кусок мыла для правильной гигиены.
За окнами торопливо бежали сугробы, кусты, верстовые столбы. Вернувшись к своим, Рома поинтересовался:
– Завтрак я, конечно, проспал?
– Побудки не было, – усмехнулся Павел Андрющенко. – Держи, мы тебе оставили. Обеда пока не предвидится.
Матрос передал командиру отделения газетный сверток, в котором обнаружились несколько ломтей черного хлеба и сала, вареная картофелина, четвертушка луковицы, а также соленый огурец.
– Откуда такая роскошь? – поразился Роман. – Неужели ресторан обчистили?
Бойцы дружно посмеялись и поведали, что купили у теток, торговавших на вокзале. Причем не отобрали, угрожая лязганьем затворов, а честно расплатились. Откуда взялись деньги, Рома спрашивать не стал – видел, как братишки шарили в карманах убитых перед Ставкой погромщиков. Ну что поделаешь, на войне всякое случается.
Понимающе глядя, с какой жадностью оголодавший журналист поглощает