в Польшу?
Генерал в ответ лишь чуть заметно кивнул, сопроводив кивок тягостным вздохом. Сцепив пальцы рук, лежащих на столе, он пояснил:
– Едешь на поезде. По легенде, ты – бывший школьный учитель, который стал вольным путешественником, искателем приключений. Документы, деньги и билет тебе сейчас выдадут. Ну, удачи!
Глава 2
…И вот он уже в пути. Сев вчера поздним вечером в Москве – туда он добрался на самолете региональных авиалиний – на скорый поезд, идущий в ФРГ, уже следующим днем он катил по польским просторам. Прибытие в Варшаву ожидалось ближе к девяти вечера. Запомнился таможенный досмотр на белорусско-польской границе, который проводили придирчиво взирающие на гражданина России два польских таможенника, явно не испытывающих к нему особых симпатий. Ну, а то как же! Ведь всякому доброму поляку было хорошо известно, что это именно коварные, безжалостные русские совсем недавно погубили польского президента и уйму официальных лиц. Как было сказано в прессе – цвет польской нации. Заманив его на траурные мероприятия в Катынь, русские специально испортили погоду, да еще и их диспетчеры сознательно ввели в заблуждение экипаж авиалайнера, давая ему неправильную информацию. А еще и президентский самолет «Ту», скорее всего, ими же специально был отремонтирован так, чтобы разбиться в самый неподходящий момент.
«Курица – не птица, Польша – не заграница» – вспомнилась давнишняя шутка, которую Андрей впервые услышал от своего родственника, проходившего там срочную службу в составе ЗГВ. Доводясь отцу двоюродным братом, Михаил был старше своего племянника всего лет на десять.
После прибытия домой со службы в шикарно отделанной дембельской парадке, дядька Мишка заглянул в гости и к Лавровым, чтобы пригласить их семью на гулянку в честь своего возвращения из армии. Ну, батя не был бы самим собой, если бы не уговорил Михаила остограммиться. С восхищением разглядывая красиво подогнанную военную форму и блестящие значки на груди сержантского кителя, Андрей, которому тогда было лет одиннадцать, вслушивался в рассказы Михаила о службе, о самой Польше.
– Какой там у них, к черту, социализм? – смеялся тот, повествуя о том, как многие польские офицеры, придя домой со службы, тут же становились к прилавку скобяной или продуктовой лавочки, пристроенной к жилому дому. – Глянешь, и кажется иной раз, что там все только тем и занимаются, что торгуют, от мала до велика. Заходишь в магазин, там продавец, он же и хозяин. Просишь: пан, покажите мне вон ту рубашку. Он без слов – и покажет, и объяснит, чьего производства, а если денег мало, так и цену сбавит. А скажешь «товарищ» – и разговаривать с тобой не станет.
– О, как!.. – наполняя рюмки, отец удивленно покрутил головой.
– У них там американское-то кино показывают чаще, чем наше, – уже заметно захмелев, изобразил авторитетную мину Михаил. – Что там наши фильмы «до шестнадцати»?! Смех один. У них там такое кажут!.. – Оглянувшись на Андрея, он что-то прошептал на ухо своему собеседнику.
Выслушав