на острове ужасная! Кажется, что мы присутствуем на Земле то ли в момент ее сотворения, то ли в процессе Армагеддона. Гигантское Чудовище, потерявшее надежду и чувствующее себя обманутым, лежит, обессиленное, на холме у взморья и умирает, а пересохшие губы шепчут: «Настенька, Настенька… Что ж ты так обманула меня, Настенька… Ненаглядная моя Настенька…» Аленький цветочек в ослабевших руках несчастного – уже не аленький, а серенький, с элементами тления. Вселенский потоп, крушение Вавилонской башни, жертвоприношение Авраама, сожжение Содома и Гоморры кажутся на фоне этой трагедии просто невинными шалостями «товарища сверху».
И тут неимоверная сила женской чувственности просыпается в Настеньке, она бросается к чудищу и молит его о прощении: «Не умирай, миленький, пожалуйста, не умирай! Ведь я так люблю тебя! Так люблю! Как же я без тебя…» И безудержные женские слезы падают на аленький цветочек… Бах!.. Бездыханный зверь на глазах у Настеньки превращается в чудесного красавца – «не принца, а королевича»! Звук фанфар – чары спали, темные силы повержены, а впереди свадьба и длинная-предлинная жизнь, и так, чтобы вместе, и так, чтобы умереть на одной подушке. Ура!
Ну и о чем эта сказка? Зигмунд Фрейд бы сказал, что вся проблема в «аленьком цветочке», который, вне всякого сомнения, есть символ «мужского полового члена». У каждой женщины, поведал бы нам отец-основатель психоанализа, наличествует «комплекс Электры» (это аналог знаменитого «Эдипова комплекса» у мужчины). Согласно этому комплексу, Настенька ждала от своего отца любви и страсти – то есть (даже не знаю, как такое и сказать) рассчитывала на отеческий «аленький цветочек». Папа, понятное дело, тоже всего этого хотел, но не сдюжил, а потому найден был этот «цветочек» в другом месте, т. е. у другого мужчины, на которого Настенька осуществила свой «перенос».
Карл Гюстав Юнг сказал бы, вероятно, что дело в «архетипическом образе Страшной Матери», который довлеет над мужской половиной человечества, не позволяя представителям этой половины воссоединиться с собственным «либидо». Возможно, у классиков психоанализа пошла бы еще речь о нарциссизме – слишком уж зациклено Чудовище на своем, прошу прощения, «аленьком цветочке». Не исключаю, что были бы предложены и какие-то дополнительные версии, касающиеся сексуальных извращений самого разного плана (садомазохизм, например, эксгибиционизм и т. п.).
Со всем этим я готов, при наличии некоторых оговорок, согласиться, но об этом ли сказка? Я полагаю, что сказка эта – об отношениях полов, отношениях драматичных, часто роковых, поскольку в них – в этих отношениях – сокрыты тайны, которые загадала нам эволюция и физиология сексуальности, красота и инстинкты, общество и сама сущность полов. И сейчас нам предстоит разгадать все эти тайны – как обычно, от главы к главе.
Приятного путешествия!
Вместо введения:
«ОН» И «ОНА»
«Что наша жизнь?» – восклицает оперный Германн в «Пиковой даме» и дает неправильный,