банде налетчиков и убийц? Банда бесчинствовала в Москве и Московской области на протяжении двух лет, на счету бандитов восемь вооруженных ограблений инкассаторов, банков, ювелирных магазинов. На их счету больше тридцати жертв. Общая сумма награбленного порядка тридцати миллионов долларов.
– Никто их не видел, но все о них говорят, – ответил я клише.
– Я видел, – сказал генерал. – Одного из них знал очень хорошо.
– Неужели? – я подался вперед.
– Я говорю о моем сыне, Родионе, – продолжал Николай Ильич. – Он был членом банды. Он был верен товарищам и подчинялся уставу организации. Он присягал на верность этому преступному союзу людей с упоминанием самого дорогого: он клялся матерью. В случае его предательства она должна была умереть первой, только потом он. Так и случилось на самом деле. Ей на голову надели полиэтиленовый пакет, она задохнулась. Родиона его дружки сожгли заживо.
Я не представлял, куда приведут откровения генерала Приказчикова. Для нас обоих наилучший вариант – это психическое расстройство старика. И мне, и ему требовалась пауза.
– Хотите выпить? – повторно настоял он.
Мне отчего-то захотелось уважить старика – не выпить с ним водки, а отказаться: «На работе не пью». Но это означало согласиться пахать на него, подписывая виртуальную бумагу; в таких случаях, как этот, достаточно было кивка, стандартной фразы: «я берусь за это дело», «обговорим условия», «хорошо», «да». Похоже, генерал знал об этом: он налил водки себе и вопрошал глазами у меня: «Налить?» Это была игра, не более того, но она была частью нашей встречи.
– Одна рюмка не повредит.
– Вы не алкоголик, товарищ генерал-полковник?
Надо было что-то сказать – чтобы уж точно не пить за упокой генеральской семьи, однако мы выпили молча.
– Вероятно, вам хочется узнать причину, по которой я передаю материалы частному лицу, а не прокурору.
Я представил, что мы с ним выпили на брудершафт: «Ты еще ничего не передал».
– Если я скажу «да», а вы назовете причину, пути назад у меня уже не будет: ваш боксер порвет меня со словами: «Ты слишком много знал».
– Он не заслуживает безразличия. Он никогда не был и не будет объектом для насмешек. Он не денщик при генерале, но офицер…
– Понимаю, – пришлось покивать мне. – Один момент: он все еще на службе?
– Уволился из армии шесть лет тому назад. Он занимал должность младшего научного сотрудника спецдачи в Волынках.
Еще одна цифра шесть. Везло мне на шестерки. Я невольно почесал голову.
– Мы будем говорить о нем?
– Если понадобится – да. Он того заслуживает.
– Заслуживает, – это вы верно заметили.
– И еще я кое-что заметил: ты оттягиваешь время. Ты уже слишком много узнал, посидев со мной за одним столом. Наплюй на чувства, просто прими мое предложение, и ты заработаешь хорошие деньги.
– Насколько хорошие? – оживился я.
– Тебе