и забрал "родственника" и.о. мэра.
– Здорово от губернатора досталось? – спросил Никита, войдя в комнату.
– Вовсе нет. Даже похвалил. Обещал дать денег из краевого бюджета.
– Значит, Лёня, тебе не страшны любые новости?
– Начинай с хороших!
– Вначале скажи, кто такой Васильич?
– Это Андрей Васильевич, местный мэр.
– Понятно! – Никита кивнул. – А где он сейчас, не знаешь случайно?
– Случайно не знаю. В какой-то командировке.
– Из которой трудно выбраться, – снова кивнул Никита.
– Тебе-то, извини, какое до того дело? – дружески улыбаясь, спросил Чугуев.
– Да так, узнал кое-что. – Никита вытянул руки вперёд ладонями. – Не все вопросы сразу! Лучше я сам расскажу!
Чугуев молчал.
– Помнишь фокусы со стенкой?
– С которой?
– Которая то появляется, то исчезает.
– Это связано с Васильичем?
– В самую точку! Он, оказывается в запое, всегда спасается в этом пансионате. Потому и других отдыхающих нет. Мы все опоздавшие, а то и нас бы сплавили по какому-нибудь маршруту. Мискина его жена. Она метит на кресло мэра. Вот такие новости.
– Какие из них хорошие, а какие плохие?
– Извини, хорошую приберёг на десерт. Завтра работы по очистке пляжа будут закончены.
– Это радует. Пошли! – Чугуев ладонями опёрся на колени и резко поднялся.
– Куда?
– К нашему общему другу!
– К Васильичу?
– Никита, тебе кто-нибудь говорил, что из тебя выйдет толк?
– Ты первый! – Никита приложил обе руки к груди, поклонился.
– Даже с твоими кривляньями! Пошли!
Чугуев осторожно постучал в номер алкаша.
– Кого ещё несёт среди ночи?
– Андрюха! Это я, Леонид Чугуев!
– Наслышан, – ключ в замке провернулся, – заходи!
Никита прошёл следом. В номере было чисто и уютно. Без хвалёной итальянской саморазваливающейся мебели! На стене висело табло два на три метра, как на стадионе. У стены напротив стоял диван с придвинутым журнальным столиком. Мягкий дневной свет не гудящих и не раздражающих ламп, окна, плотно прикрытые жалюзи с рисунком дельфина, выпрыгивающего из волны. Рядом с диваном стояли кресла, куда предложил сесть хозяин.
Никита опустился в кресло, настолько мягкое и глубокое, что он непроизвольно дёрнулся кпереди. Никита не удержал равновесия и вновь шлёпнулся в кресло.
– Кофе?
– Пожалуй.
Никита посмотрел на Чугуева. Тот сидел так, будто влился в кресло. И ничего ему не мешало. Вот же, есть люди, рождённые для таких кресел! Никита загрустил. Люди, находящиеся с ним в номере, казались чуждыми, к которым невозможно приблизиться. Независимо оттого, будет ли Никита с ними разговаривать, пить водку и делать другие непотребности! И как мог поверить Нине Петровне? Куда уж нам, с суконным рылом? Никита решил, что за весь вечер не проронит ни слова. Если что спросят, ответит на вопросы и довольно.
Васильич нажал на кнопку пульта управления.
– Что