постоянно дрючат шагистикой. Сильно воняя утренним перегаром, майор личным примером показывает нам, как надо тянуть носок – он, стоя на левой ноге, под углом сорок пять градусов тянет правую. Застыв, как статуя майора, тянет уже минут пять, так что смолкают в рядах смехуечки, и все группы, пардон, взводы, затаив дыхание смотрят, когда же дрогнет в оттянутом носке майорская нога. Пащенко простоял целых одиннадцать минут до звонка.
А второй эпизод был уже в лагерях: кто-то из нас, курсантов, пожаловался, что его Калашников не пристрелян и ни к черту не годится. Пащенко молча взял калаша, поднял его на одной вытянутой руке, как игрушку Макарова, вбил новый рожок с патронами и срезал короткими очередями все три мишени.
– Почисть. Вечером под лупой проверю: найду грязюку – урою, а не дам советское оружие позорить.
Представляю радость Инны, что в доме больше не будет «этой гадости».
Следующее утро, пока не объявился мой знаменитый наставник, начинается как всегда – передвинь-принеси. Только вместо белой рубашки и желтого жилета с надписью «безопасность» на мне красный комбинезон и белая майка Хоум Центра. Перво-наперво Шмулик командует:
– Беги за тортом!
– Каким еще тортом?
– Ореховым, Марципан с орехами любит. Да скажи там, что это для него – и скидку сделают, и лежалый не подсунут.
– Он, что, тортами берет?
– Пригласи в обед всех сотрудников на торт, так принято, а Марциано намек поймет.
В первый день я стараюсь держаться поближе к Шмулику, потому что учиться выживать мне надо практически с нуля. Три года, что я проработал «среди русских» – не в счет. К вечеру я в полном отчаянии: соглашаясь на эту работу, я совершенно не представлял, с чем мне придется столкнуться. Шмулик ведь не просто продавец – он проработал ремонтником лет тридцать, он не только помнит наизусть всю номенклатуру материалов, что мы продаем, но и прекрасно знает, как и с чем работают. Его спрашивают, где находится та или иная банка, а он в ответ: «Что уважаемый господин собирается с ней делать?» Слово за слово, и уважаемый господин выталкивает из магазина тележку, наполненную доверху всевозможными товарами и кучей инструментов. Вдобавок, мой блокнот с устрашающей скоростью заполняется незнакомыми словами, значения которых я не знаю ни на одном из доступных мне языков. Печенку начинает грызть червяк: а не напрасно ли ты, Шпильман, затеял всю эту игру в коммерцию? Стоял бы у входа, вспоминал бы свой редуктор со шпилечным клапаном и не искал приключений на собственную ж…
По утрам покупателей мало. Дела оживляются в обеденный перерыв и вечером с пяти до девяти. В оставшееся время мы трепемся, и Шмулик немного рассказывает о себе. Киббуцник с севера, служил в армии в боевых частях, после ранения остался на базе заниматься мелким ремонтом – в киббуц возвращаться не хотелось. Его стали нанимать бывшие сослуживцы и их знакомые, и постепенно дело пошло. Когда во время последнего кризиса работы не стало, пришлось идти искать убежище в Хоум Центр. Узнав Шмулика чуть поближе, я