молниеносно уловив перемену в его настроении, премило улыбнулась и пробормотала:
– Спасибо, милый. Идем, папа давно нас ждет. Мы как раз к ужину...
Ужин превзошел все его ожидания. Кушали едва ли не с золотых тарелок. Дорогие вина искрились в высоких бокалах богемского хрусталя. Блюда сменяли друг друга, поражая изысканностью и вычурностью названий. Бедный Толик уже незаметно от всех распустил ремень на брюках, а глаза все еще продолжали пожирать гастрономические изыски, от коих ломился стол. Такое он видел лишь в рекламных роликах да в кулинарных книгах матери, собирать которые та была большая охотница.
Атмосфера за столом царила непринужденная. Отец Татьяны, хотя и произвел на Толика неприятное впечатление абсолютным своим сходством с дочерью, старался вести себя с гостем по-приятельски. Он то и дело пожимал ему руку, протягивая свою над столом и едва не окуная широкий рукав домашнего пиджака в блюдо с салатом из мидий.
– Толян, – растопырив пальцы веером, лопотал изрядно захмелевший папаша. – Да мы с тобой таких делов наворотим, братан...
«Делов» с папой Толику не хотелось. Как не хотелось и лицезреть его постоянно. Ему за глаза хватало постной Танькиной физиономии, чтобы к ней еще присовокупить и папину. Посему он кисло улыбался тому через слово и не очень уверенно поддерживал беседу. Через час отче наконец прозрел, что гостя несколько утомляют разговоры о его прожектах, он озадаченно крякнул и, щелкнув пальцами, приказал прислуге:
– В кабинете моем сделай кофе. Нужно мне там с будущим зятьком покалякать...
Толик с немой мольбой посмотрел в лицо Татьяне, но та лишь паскудно улыбнулась и снисходительно промурлыкала ему на ухо:
– Не нужно так сильно бояться, Толенька. Просто делай все, что скажет папа.
Папа на сей раз был немногословен. Хлобыстнув подряд три чашки черного, как ночи Востока, кофе, он заметно протрезвел и, усевшись в высокое кресло за огромным двухтумбовым столом, указал Толяну на кресло для гостей:
– Садись...
Толик послушно опустился в кресло и застыл с нетронутой чашкой кофе в руке.
– Значит, говоришь, Танька тебя выбрала... – не обращаясь к нему конкретно, пробормотал папа. – Ну что же... Не скажу, что я в восторге от ее выбора, но ей виднее. Да и ей ли копаться, мордашка у нее не очень...
«Еще как не очень!!!» – хотелось возмутиться Толику, но он предусмотрительно смолчал.
– Ну что же, выбрала, значит, выбрала, – продолжил между тем хозяин дома. – Будем теперь думать, как нам с тобой лучше жить.
«Вообще-то жить я собирался с вашей дочерью», – вновь захотелось вставить Толику, но он опять смалодушничал.
– Молодец, – неожиданно похвалил его Танькин папа. – Молчишь, хотя слова так и просятся с языка, так, что ли... зятек?
– Да... Нет... Не знаю, – принялся мямлить Кулешов, не зная, куда деваться от проницательного ока папы.
– Да ладно тебе, не трусь, – хмыкнул тот понимающе. – Я с первого взгляда понял: не ходок ты до наших дел,