грязи не было. Ему просто требовалось сменить направление собственных мыслей.
Незамедлительно.
Потерев лицо платком, она посмотрела на белоснежную ткань, нахмурилась и принялась тереть снова.
– Все в порядке, – сообщил он.
Гонория вернула платок и застыла в молчании, исподлобья глядя на Маркуса. Теперь она вновь походила на упрямую двенадцатилетнюю девочку, и, ей-богу, это устраивало его как нельзя лучше.
– Гонория, – осторожно начал он, – как друг Дэниела…
– Не надо.
Вот так. Не надо. И более ничего. Он на секунду задумался.
– Почему ты упорно отказываешься от помощи?
– А ты?
Он категорически не понял вопроса.
– Ты согласился бы принять помощь? – пояснила она.
– Смотря от кого.
– От меня, – объявила она, с чрезвычайно самодовольным видом скрестив руки на груди, хотя Маркус не видел для этого никаких оснований. – Представь себе, что мы поменялись ролями.
– Если бы дело касалось вопроса, в котором ты более компетентна, я с радостью принял бы твою помощь.
Он тоже скрестил руки на груди с чувством законной гордости. Превосходная вышла фраза – миролюбивая, благожелательная и абсолютно ни к чему не обязывающая.
Маркус ждал ответа, но Гонория, немного поразмыслив, слегка покачала головой:
– Мне пора возвращаться.
– Твое отсутствие вызовет беспокойство?
– Уже должно было вызвать, – пробормотала она.
– Ах да, вывихнутая лодыжка, – вспомнил он и понимающе кивнул.
Она сердито посмотрела на него и решительно зашагала прочь. Не в ту сторону.
– Гонория!
Она оглянулась.
Изо всех сил стараясь не улыбаться, он указал ей верное направление:
– Брикстен там.
– Благодарю.
Она вскинула подбородок, резко развернулась, оступилась и, вскрикнув, попыталась восстановить равновесие. Разумеется, Маркус, не задумываясь, поступил так, как на его месте поступил бы любой джентльмен, – он устремился к ней, чтобы поддержать.
И тотчас угодил ногой в проклятую кротовую нору.
Следующий возглас принадлежал ему самому и, как это ни прискорбно, заключал в себе несколько слов совершенно определенного свойства.
А через секунду они оба рухнули на сырую землю. Гонория упала на спину, а Маркус – на Гонорию.
Не хватало еще раздавить ее! Он моментально приподнялся на локтях и посмотрел, все ли с ней в порядке. Чтобы задать ей этот вопрос, ему требовалось перевести дыхание. Между тем она тоже пыталась отдышаться. И, увидев перед собой приоткрытые губы и широко распахнутые глаза, Маркус поступил так, как на его месте поступил бы любой мужчина, – он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Глава 5
Только что Гонория вполне уверенно держалась на ногах… Ну ладно, пусть не вполне уверенно, однако все-таки держалась. Да, действительно, она ужасно хотела скорее покинуть общество Маркуса и в спешке поскользнулась на